Пол Андерсон - Великий крестовый поход

Это последнее замечание о подкреплении из неведомого района космоса, вторгающегося в их мир, пусть даже с самыми благими целями, сильно обеспокоило джарских вождей. Несомненно, некоторые из них сочли нас авантюристами, отвергнутыми родиной блудными сынами, скитающимися по Вселенной, но большинство имело свое особое мнение.

— Допустим, мы не станем вмешиваться, — рассуждали они. — Даже если это пираты, они достаточно сильны, чтобы, захватив целую планету, не испытывать страха перед Великой Империей. Но вдруг, несмотря на все заверения и клятвы, они столь же агрессивны и кровожадны, как версгорцы? Тогда, оставаясь в стороне, мы окажемся между двух огней. Лучше уж заключить союз с этим Роже, покорить версгорцев и заполучить неплохую добычу. В альтернативе — союз с версгорцами, а это немыслимо!

К тому же воображение джарского народа уже захватили открывающиеся перспективы. Люди видели спокойных уравновешенных англичан, были наслышаны об их блестящей победе. Их фольклор, изобиловавший легендами об иных прекрасных мирах, только укрепил их в мысли, что перед ними древняя и могущественная раса. О, как они приветствовали сэра Роже, когда прознали о его намерениях! Джар, в отличие от Версгора, являл собой истинно демократическую республику! Голос народа в местном парламенте звучал весьма и весьма внушительно.

Версгорский представитель на Джаре поначалу протестовал, потом перешел к открытым угрозам. Но родина его была далеко, депеши, которые он слал своему правительству, шли долго, и резиденция посла изрядно успела пострадать под камнями джарских ребятишек.

Сэр Роже встречался в парламенте и с посланцами других звездных держав Галактики, с консулами еще двух рас с планет Ашенк и Протан.

Расскажу об одной из встреч с протанином. Как обычно заседание велось на версгорском языке, но все же не обошлось без некоторых трудностей — протанин, находясь в специальном прозрачном саркофаге с горячим ядовитым воздухом, имитирующим атмосферу его родины, общался с нами через переговорное устройство, причем говорил с таким преужасным акцентом, что я еле улавливал смысл слов. Что он из себя представлял и какое занимал положение, я не понял, да и понять не пытался — для нормального человека погружение в подобные протанские материи… в общем, все это были дебри почище китайской грамоты. Одно я запомнил: он — Третичный Языкомастер северо-восточного Улья. Для себя же я называл его Этальберт.

На сей раз заседание проходило в холодной ультрамариновой зале просторного загородного замка. Пока Этальберт своими щупальцами проделывал манипуляции приветственного толка, сэр Роже с любопытством осматривался по сторонам.

— Окна здесь, — пробормотал он, — огромны, словно люки корабля. Какая роскошь! Штурмовать подобную крепость одно удовольствие!

Начались переговоры.

— Я не вправе, — произнес Этальберт, — навязывать Улью свою точку зрения, только — рекомендации. Однако, — подчеркнул он, — поскольку образ мышления всех моих сограждан практически унифицирован, любые рекомендации — весьма весомы. Но, по той же причине, меня труднее убедить…

Уж да! В этом мы уже успели удостовериться.

Что же касалось ашенков, народ этот был разбит на кланы, и на Джаре присутствовал глава одного из них. Своей властью он мог в любой миг призвать весь вверенный ему общиной флот, что настолько упрощало достижение договоренности, что я усмотрел в этом помощь Господа. Ведь соглашение, коего мы добивались, было для нас крайне важно.

— Вы, сэр, — заметил барон протанину, — несомненно знакомы с доводами, которые я приводил джарам. Все они в равной мере относятся и к вам.

С тревогой я всякий раз думал о том, смогу ли справиться со всеми сложностями дипломатических формулировок — я так и не научился мыслить на варварском версгорском языке. Вот и сейчас мне сначала приходилось переводить французский сэра Роже на родной английский, затем английский — на латынь, и только потом, сопоставляя тяжелые латинские фразы с неудобоваримыми версгорскими, я достигал конечного результата. Далее, шла уже не моя работа — представляю, как мучился Этальберт, переводя меня на язык протан. Но до чего удивителен мир твой, Господи!

— Наши Ульи тоже недовольны, — согласился посол. — Версгорцы воспрепятствовали нашему расселению по Вселенной и дерут с нас втридорога за необходимые нам редкие металлы. Правда, мы чувствуем себя в относительной безопасности, в отличие от Джара или Ашенка, наш мир для версгорцев — раскаленная пустыня. И в связи с этим, я не понимаю, зачем нам самим провоцировать нападение?

— По-видимому, — шепнул мне сэр Роже, — у этих сколопендр нет никакого представления о чести. Но, — произнес он громко, — если Империя падет, вам больше не придется раскошеливаться на металлы, и расселяйтесь вы хоть по всему космосу!

— Так-то оно так, — последовал ответ, — но цена риска куда больше предполагаемого выигрыша. Им ничего не стоит развеять в пыль нашу планету, где гарантия что мы победим?

— Гарантия в единстве! Версгорцам будет не до нападения — они будут успевать только обороняться.

— Но нас так мало!

— Я уже склонил на свою сторону Ашенкогхли, — безрассудно заявил барон. — И остальные кланы, поверьте, не замедлят последовать его примеру, убоявшись чрезмерного возвышения одного рода.

— Но, милорд, — взмолился я, — консул же еще ничего не решил!

— Переведите слово в слово.

— Это ложь, милорд!

— Это дело времени, мы сделаем ложь правдой! А значит и сейчас ложь — не совсем ложь.

Словоблудие! Казуистика! Я был шокирован, но, скрепя сердце, уступил воле барона.

Этальберт такой новости крайне удивился.

— Вы не перепутали? Ашенкогхли известен своей осторожностью!

— Ха, потому-то он и не объявляет о своем решении громогласно! — вскричал барон, вкладывая в слова всю силу убеждения, однако оптимистические бодрые нотки, звучавшие в его голосе, не воспринимались нечеловеческими ушами протанина. — Но нам-то намекнули, а уж мы все ловим с полуслова.

— Надо проверить, — пробурчал Этальберт, и это означало, что целая гвардия протанских шпионов будет трудиться днем и ночью.

Но и мы не сидели сложа руки. Сэр Роже неплохо поладил с молодым Ашенкогхли, сыном посла. Этот юный кентавр был горяч и тщеславен, его манили богатство и воинская слава — наобещав ему золотые горы, нам удалось получить от него ценные сведения. Он же, по наущению барона, подбросил кое-какие бумаги протанским агентам, проронил, как бы невзначай, нужные слова в нужном месте… И вскоре все, кроме старшего Ашенкогхли, знали, что он дал согласие присоединиться к армии англичан.

В результате Этальберт рекомендовал Ульям вступить в войну. Он, разумеется, не собирался афишировать своего решения, но разве есть такой слух, который не достиг бы ушей сэра Роже, — посулив джарскому чиновнику, заведующему дипломатической почтой, целый архипелаг на Териксане, он получил требуемые доказательства, что протане готовы вступить в войну. Теперь у него был хороший козырь в переговорах с Ашенкогхли, и, действительно, посол незамедлительно призвал весь свой флот, рекомендуя другим родовым старейшинам последовать его примеру. Джары, конечно, не могли остаться в стороне, и Парламент вынес единственно верное решение — война.