Юрий Иванович - Обладатель

Но девушка тут же села на кровати, прикрываясь одеялом и пряча ноги:

– Я сама его разрисую!

Гость и лишнего слова не сказал против, потому что сам себя чувствовал неважно. Отставил пузырёк на тумбочку, пожелал спокойной ночи и отправился в ванную комнату. Правда под горячую воду залезть не рискнул, головокружение и непонятная слабость, всё-таки сильно беспокоили. Душ получился скорей холодный, но всё равно не взбодрил. Добрался потом до выделенной ему спальни, уселся на кровати и пытаясь привести мысли в порядок, пожалуй впервые осмотрелся внимательно по сторонам.

Для хозяина квартиры, эта спальня скорей служила чем-то в виде мастерской и домашней лаборатории. Чего там только не стояло на полках, в шкафчиках, тумбочках и россыпью не лежало во внутренних ящиках столов. Пожалуй, здесь можно было чинить что угодно, да плюс ещё и собрать невесть что из имеющихся радио и прочих деталей. Иван поковырялся в выдвижном ящике одной из тумбочек, со смешком рассматривая кучи устаревших сопротивлений, резисторов, конденсаторов, а также миниатюрных реле, дросселей и селеноидов. Но при одной мысли, улыбка с лица сползла:

"Завтра мы будем "прощупывать" сигвигатор. И там будет не только Базальт, которому можно, как мне кажется доверять, но и его шеф. А стоит ли сразу перед всеми раскрывать этот маленький, но весьма и весьма загадочный секрет? Подобного на земле может не быть, а вот так сразу организую целое сообщество по его изучению? Не стоит так торопиться с привлечением большого количества соратников, не стоит… Но если вдруг при включении устройства, оно даст некие импульса, то что я отвечу на их вопросы? "Ах, всё нормально, я пошёл!"? Не пойдёт… Надо будет как-то отвлечь внимание тамошнему шефу, запудрить ему мозги, разыграть спектакль… Только вот какой? Ага! А чем, к примеру, вот этот маленький керамический преобразователь из титанита бария, очень похожий на обычный конденсатор, не пройдёт под названием "чип с микросхемой"? Да тут сам Билл Гейтс в дураках может оказаться, потому что внутренности в любом случае никто рассмотреть никак не сможет. А значит моя легенда с неким маяком в моём теле…, (нет, пусть он отыщется в ботинке!) вполне себе жизненна. Должна прокатить…, на первый случай. А там видно будет…"

Нужный конденсатор был водружён в карман, все дела на сегодня оказались перевыполнены. Только и нащупал перед сном сигвигатор во внутреннем кармане пуловера, и, привалившись головой к подушке, Иван буквально отключился от действительности.

Ещё было темно, и на востоке небо только, только начало светлеть перед рассветом, как чья-то рука осторожно коснулась плеча Загралова:

– Вставай! – Базальт говорил почти шёпотом. – Пока малышка спит, давай смотаемся в тот сквер, и всё осмотрим. Или передумал, и готов признать своё временное помутнение рассудка?

Прежде чем ответить, Иван интенсивно пошевелился, прислушался к своему физическому состоянию. Кое-какие мышцы явно побаливали, после вчерашней переноски тяжеленного тела, но в остальном самочувствие было отменным, бодрым и не подверженным болезненной дремоте. То же самое можно было сказать и о моральном духе. Никаких кошмаров не снилось, жизнь казалась стоящей своего продолжения, и вчерашняя сцена чётко вновь предстала перед мысленным взором. Полицейский просто не мог померещиться. Так что следовало всё прояснить до конца:

– Несомненно, что надо смотаться. Только не рановато ли для общественного транспорта? Или пешочком?

– Возьму дядькину машину. Свою никак не заведу, и без неё хлопот хватает.

Даже не позавтракав, мужчины тихонечко оделись и подались на улицу. Машина родственника стояла в гараже-сундуке из волнистого железа в одном из соседних дворов, так что уже через десять минут приятели оказались на месте и принялись осматриваться на памятном пятачке. Стоило сказать, что утро оказалось промозглое, туманное, с висящей в воздухе водяной пыльцой, угрожающей в любой момент начать опадать вниз снежными хлопьями. Всего лишь два градуса тепла, но лучше бы был морозец, чем такая непонятная слякоть и непогода.

Зато белесый, рассветный туман скрывал не только сквер полностью, но и одинокий фонарь внутри, и его свет стал просматриваться лишь метров с тридцати. Утренних исследователей никто уже не мог заметить в пятидесяти метрах от дорог. Вот тогда Илья Степанович Резвун, вынул из рукава куртки короткий обрезок арматуры и вручил изумлённому компаньону. Для себя же достал из кобуры под мышкой пистолет травматического действия и приготовил к немедленной стрельбе. На недоумённый взгляд боевого товарища, он шёпотом пояснил:

– Я ведь битой тому шутнику его пистолет выбил, а когда они за ним вернуться подумали? Могли ведь тоже, как и мы на утро это дело отложить… Так что смотри в оба!

Предупреждение могло оказаться нелишним, Иван даже запоздало пожалел, что сам не догадался прихватить чего поувесистей. Но с другой стороны и тонкий пруток с неровно отломанным концом мог оказаться страшным оружием в умелых руках. Другое дело, что руки были ну совсем неопытные для каких-либо потасовок. Но отступать было поздно, до сих пор непогашенный коммунальными службами фонарь, уже мерцал над головами.

И два ирокеза-следопыта, приступили к разгадыванию следов. Точнее сказать, ирокез "Мудрый Глаз" был всего один, а его подсобник относился к классу "багаж бесполезный, бледнолицый, с расширенными глазами". И хорошо, что опытный, всё знающий Базальт не просто смотрел, а негромким бормотанием высказывал результат своих наблюдений вслух:

– Как всё хорошо видно, и понятно… Вот тут мы упали…, здесь я встал на колени… Хм! Точно! Этот камень острый мне штанину прорвал! Ты лежал на боку…, как говоришь, оглянулся назад?.. И где в тот момент стоял твой…, хм, наш спаситель?

– Вот здесь…, – Иван неуверенно замер на месте, потом сделал шага два вперёд, и уже с большей твёрдостью в голосе заявил: – Здесь! Точно!

– Ага. И шагнул он, как бы оттуда? – Илья ткнул пальцев кусты вокруг столба.

– Ну да…

– Ладно, посмотрим…

Оба приятеля подошли к нужной точке, и минуты две стояли оторопевшие, чувствуя как по спине пробегают непонятные мурашки.

Сам столб, стоял как бы в линии густого и высокого кустарника, но при посадке растений, их обвели мимо столба красивым углублённым в сторону от дорожки полукругом, радиусом в полметра. И весь этот радиус оказался в неком углублении, заполненном на сантиметр, максимум полтора, загустевшей грязью. И там отчётливо виднелись следы от обуви значительного, не менее чем сорок пятого размера. Ночью дождя не было, так что отпечатки оставались идеально ясными и жутко таинственными.