Валентин Новиков - Путешествие Геоса

Экипаж корабля тщательно исследовал магнитное поле планеты, ее излучения. Инфраразведчики, как рыбы, ныряли в верхние слои атмосферы. Радиолокаторы непрерывно прощупывали поверхность планеты.

Приемники улавливали беспорядочный треск и шум, который мог возникать из-за грозовых разрядов. Не было никаких признаков жизни.

Профессор кибернетики Фред Гайденбург уже несколько недель не выходил из своей звездной лаборатории. Необычайный опыт, итог многих лет работы, явно удавался. И ученый, как ни привык к неожиданностям кибернетики, сам не мог постичь происходящего. Его новая модель действовала. Программное устройство регулировало режим жизненных процессов искусственной ткани.

Наконец-то человечество освободится от косности ума электронных машин и создаст новые электронно-биологические мыслительные машины с неограниченными возможностями.

Еще до конца не уверенный в победе, ученый вынул из кармана мягкого серого костюма маленькую пластинку, переместил на ней несколько цифр и сказал:

- Рора, зайдите ко мне, если вы свободны.

Биолог звездолета Рора Кеннини, высокая смуглая итальянка, вошла в лабораторию и улыбнулась профессору. Ее улыбка была всегда внезапна и вспыхивала как свет.

- Фред, вы злоупотребляете своим правом не допускать к себе врачей. Посмотрите, какой у вас вид! И вы опять курите свою трубку! Вам же категорически...

Гайдепбург с досадой отмахнулся.

- Сегодня я, кажется, кое-что смогу вам показать, Рора.

- Я так и думала. Ходят слухи, что вы значительно усовершенствовали электронный мозг корабля.

- Мозг корабля? Да, кое-что сделано... мелочи. Возможности логической машины по-прежнему безнадежно ограничены.

- Она лишена чувства юмора?- весело прищурила длинные черные глаза Рора.

- Да, но это не помешало ей доставить нас сюда, к этой никому не нужной планете. А будь у нее чувство юмора, она могла бы, так сказать, шутки ради отправить нас в бесконечность. Шутки машин всегда будут кончаться чем-то вроде этого.

- Интересно, Фред, может машина смеяться?

- Теоретически, конечно, может. Но это никому не нужно. При конструировании мыслящих машин главное - техника безопасности,

- Что же вы хотели мне показать, Фред.

- Рора, вы, биологи, создали новую искусственную клетку.-Он открыл модель.-Вот она, полученная вами живая масса. Я нашел путь регулировать ее жизненные процессы с помощью электронного устройства.

- Не кажется ли вам, профессор, что человечество еще не готово к этому? - тихо спросила Рора.

- Да, возможности кибернетики будут практически безграничны.

- Фред, скажу вам откровенно, мне страшно смотреть на этот зародыш.

- Я именно об этом думал, Рора, когда позвал вас сюда. Уже сейчас человек во власти машин...

В это время беззвучно распахнулась дверь. Вошел робот и поставил на стол завтрак для Гайденбурга. Рора в упор посмотрела в тусклые линзы его глаз. Робот ушел так же беззвучно, как и появился.

- Мы давно уже,- продолжал Фред,- не задумываемся над тем, откуда берется вот эта одежда,- он тронул свой костюм,- какие автоматы ее производят, какие автоматы планируют ее выпуск, регулируют ее распределение. Больше того, люди Земли уже не знают, откуда берется их пища. Они просто своевременно ее получают. В древности люди возделывали землю, выращивали зерно. Сейчас где-то во внеземных оранжереях автоматы выращивают фрукты, овощи, различные злаки и прочее. Чем больше нашего труда берут на себя машины, тем стремительнее мы идем вперед. И это в свою очередь заставляет нас все больше и больше из того, что ранее принадлежало нам, отдавать во власть машин. Машины освободили нашу мысль. Сейчас есть один мировой информарий, где отсеиваются и отбрасываются повторяющиеся сведения. А раньше человек тонул в миллионах книг. Одйако машины не могут воспользоваться своей безграничной властью над нами, потому что они разобщены. А если появится сила, способная их объединить...профессор умолк и посмотрел на созданную им модель.

Внезапно раздался сигнал экстренных сообщений.

В передатчике зазвучал срывающийся голос дежурного радиоинженера:

- Я принимаю с планеты радиосигналы! Принимаю радиосигналы. Передача ведется на очень коротких волнах. Частота звуковых колебаний не позволяет ничего расслышать. Это за пределами нашего слуха. - Голос его зазвенел.- Но обитатели Троллы их несомненно слышат! Их слуховой аппарат устроен иначе. Перевожу все в доступную слуху частоту.

Звуки хлынули лавиной. Это была невообразимая чехарда каких-то стремительных сигналов. Сигналы путались, накатывались один на другой, сливались в вибрирующий вой.

Гайденбург стремительно вышел из лаборатории и направился в сектор машинной математики. Рора последовала за ним.

Математик Чарли Колин стоял у программного устройства электронного анализатора и торопливо просматривал узкую пленку.

- Что? - глухо спросил Фред.

Чарли поднял на него прозрачные глаза.

- Машина не обнаружила в сигналах никаких закономерностей.

Гайденбург взял у него пленку. Долго рассматривал ее, потом опустил. Несколько минут молчал.

- Радиосигналы принадлежат не людям,- наконец сказал он.

Чарли и Рора переглянулись.

- Но вы не отрицаете, что на планете действует радиостанция? - спросил математик.

- Нет, не отрицаю.

- А сама она ведь работать не может. Отсюда следует...

- Ничего отсюда не следует,- прервал его Гайденбург.- Я, например, боюсь этой планеты.

- Что мы будем делать?

- Продолжать исследования. Самое опасное - нелюдей принять за людей. По-моему, в этом и была причина гибели Восьмой звездной. То, что мы приня ли с планеты, не может принадлежать людям.

- Но кому же тогда? Кто, кроме человека, может пользоваться радиопередатчиком? - воскликнул математик.

Гайденбург поднял тяжелые усгалые веки.

- Этого я не знаю.

С высоты десяти тысяч километров невозможно было тщательно осмотреть поверхность Троллы. Даже в самые мощные телескопы сквозь зыбкую пелену атмосферы просматривались лишь горы с высочайшими вершинами и контуры материков. Однако капитан наотрез отказался приблизить корабль к Тролле.

Принятый с поверхности планеты дикий хаос сигналов встревожил всех.

На столе перед капитаном лежал тонкий прозрачный лист, покрытый беспорядочными штрихами. Глядя на эти штрихи, капитан мысленно снова услышал дикую пляску сигналов. В раздумье потер лоб карандашом.

Вошел Гайденбург, попыхивая трубкой, сел к столу.

- Итак, мы наконец знаем, что мы ничего не знаем. Но ведь месяц назад мы не знали и этого,-сказал он.

-- Утешать себя можно разными способами,- не глядя на него, ответил капитан.

- Весь экипаж корабля, все лаборатории выверяют тысячи и тысячи возможных вариантов.