Алан Бейкер - Перевал Дятлова

— И что вы намерены делать? — спросил я.

— Когда у вас следующая встреча со Стругацким?

— Завтра.

— Во сколько?

— В десять.

— Я хочу присутствовать. И вообще, впредь я хочу присутствовать на каждой вашей встрече. Я хочу лично услышать, что произошло.

— Хорошо, — согласился я, хотя присутствие угрозыска во время оценки психического состояния пациентов было абсолютно противоправным. По правде говоря, у меня не было выбора, и Комар знал это. Если бы я отказался, он бы просто позаботился о том, чтобы прекратить наши сеансы и отправить Стругацкого в тюрьму. Такой исход дела, конечно же, был самым нежелательным — Комар понимал и это. Если мы хотим, чтобы Стругацкий заговорил, тогда Первоуральская больница — самое подходящее место.

Комар любезно поблагодарил меня, но поскольку это было против моей воли, то я добавил:

— Только при одном условии.

— Каком именно?

— Вы позволите мне проводить сеансы так, как они проходили бы без вас, и предоставите Стругацкому самому решать, как и в какой последовательности рассказывать о событиях, очевидцем или участником которых он стал.

Комар вопросительно взглянул на меня.

— Доверьтесь мне, — сказал я, ободряюще улыбнувшись. — Так мы от него узнаем больше.

Комар кивнул:

— Хорошо, пусть будет по-вашему, но я хочу знать, что случилось с моими людьми. И если их лечащие врачи не могут ответить на мои вопросы, то я вас уверяю: Стругацкий сможет.

На следующее утро Комар приехал в Первоуральскую больницу в 9:50, мы вместе вошли в палату Стругацкого. Он довольно интересно отреагировал на появление следователя — вздохнул, закрыл глаза и кивнул, как будто знал или догадался, что произошло нечто важное.

— Виктор, я думаю, со старшим следователем Комаром вы знакомы, — сказал я, когда мы сели. — Он будет присутствовать на всех оставшихся сеансах.

— Что случилось? — спросил Стругацкий.

— Почему вы думаете, что что-то случилось? — спросил его Комар.

— Иначе бы вы здесь не сидели, верно? Что-то там в горах случилось. Так что же?

Я опередил Комара:

— Трое оперативников, которые прочесывали лес в одном из мест, указанных на карте Лишина, заболели. Они говорят, что видели светящиеся шары в небе.

— Где это было?

— Недалеко от места, которое в досье названо ртутным озером, — сказал Комар.

— Они нашли само озеро?

— Нет.

Стругацкий кивнул.

Комар придвинулся ближе и громко спросил:

— Что случилось с моими людьми?

— Это значит лишь, что местность по какой-то причине все еще активна.

— Активна?

Я тронул следователя за плечо и неодобрительно покачал головой. Он сурово на меня глянул, сел на место и скрестил руки на груди.

— Виктор, — сказал я, — похоже, опергруппа столкнулась с тем же явлением, что и группа Дятлова. Можете рассказать нам о нем — хоть что-нибудь? Возможно ли это как-то объяснить?

— Это электромагнитное излучение высокой степени концентрации. Думаю, его источник — шары. — Он запнулся, посмотрел на Комара. — Как близко от них оказались ваши люди?

— Не знаю точно, но, кажется, довольно близко. Они отделились от группы и вели самостоятельные поиски. Вчера группа вышла на связь и доложила, что трое заболели и их нужно срочно эвакуировать.

— Виктор, ведь вы наверняка встретились там с чем-то подобным, — сказал я, показывая на его волосы. — Хотя на вас лично эффект не так очевиден. Почему?

Стругацкий, не ответив, повернулся к следователю и спросил в свою очередь:

— Разве у ваших людей не было приборов для обнаружения радиации?

Комар покачал головой:

— Не было.

Стругацкий горько усмехнулся:

— Ну да, разумеется. Вы ведь совсем не такое расследование предполагали.

— Мы искали тела, — ответил он сквозь зубы, — а не пришельцев, или чудовищ, или неизвестные формы радиации. Это было расследование убийства.

— Но теперь уже нет, — ответил Стругацкий, выдерживая взгляд Комара.

— Какие приборы взяла Черникова на Холат-Сяхыл?

— Обычные датчики. Думаю, вам они известны.

— Уточните, пожалуйста.

— У нее был счетчик Гейгера с трубкой, сцинтилляционный дозиметр гамма-излучения, портативный многоканальный анализатор, ионизационная камера, пропорциональный счетчик и радоновый детектор.

— Откуда у нее все это?

Стругацкий пожал плечами:

— Она же физик, в университете у нее был доступ к оборудованию. Она взяла его на время, не знаю, правда, с разрешения ли начальства. Скорее всего нет, потому что мы не афишировали свои планы отправиться на Холат-Сяхыл.

Комар встал и вышел из палаты, на ходу доставая из кармана мобильный телефон.

Когда через минуту он вернулся, Стругацкий спросил его, улыбаясь:

— Распорядились, чтобы ваша команда была надлежащим образом экипирована? Лучше поздно, чем никогда, правда? Хотя это не поможет. Радиацию там излучают шары, и она неизвестной формы. От нее нет защиты.

Рассудив, что Комар более чем достаточно поучаствовал в разговоре, я взял инициативу на себя:

— Виктор, давайте пока это оставим и продолжим с того места, на котором остановились в пятницу. Помните? Вы сказали, что всю дорогу к горе шаман Прокопий Анямов молчал. В конце нашего прошлого сеанса вы почти добрались до Холат-Сяхыл. Можете рассказать дальше?

Стругацкий перевел взгляд с меня на следователя и сказал:

— Хорошо, доктор.

Дорога лежала через холодный, безмолвный пейзаж, образуемый густым лесом и каменными глыбами в снеговых шапках. Виктор был здесь впервые, и это место казалось ему другой планетой, особенно скалы. Константинов сказал, что им более 300 миллионов лет. Время и внутренние геологические процессы придали им причудливую форму, сохранив при этом таинственную упорядоченность: местами они высились огромными отвесными стенами, которые напоминали останки древних замков, возведенных какой-нибудь давно вымершей расой; можно было различить заваливающиеся друг на друга зубцы крепостного вала, кладку из огромных бороздчатых камней и серые башни. Напластования горных пород создавали впечатление, что скалы эти сложены из бесформенных плит, вытесанных неизвестным, фантастическим разумом.

Вокруг стоял молчаливый девственный лес, покрытый снегом. Виктору казалось, что лес… или что-то в лесу наблюдает за ними — было страшно и неприятно ощущать себя маленьким и слабым перед этой необъятной и древней территорией, где человеку незачем появляться и куда им предстояло войти.