Евгений Лотош - Серый туман

— И что вы предлагаете? — сердито спрашивает Суоко. — Поднять лапки кверху и сдаться на милость неизвестно кого?

— Мы все знали, на что идем, — безразлично шевелит бровью Скайтер. — Мы продали себя в обмен на возможность поступать так, как считаем правильным. Мы все знали, что можем оказаться марионетками в чужих руках. Но я лично ни о чем не жалею и намерен и дальше поступать в соответствии с собственной совестью. А если кукловоду что-то не нравится, пусть скажет мне в лицо.

— Точно, — кивает Лестер.

— Значит, мы обречены, — Ведущая устало откидывается в кресле и прикрывает глаза. — Я бы попыталась настоять на своем, но, кажется, Совет единогласно против.

— Ну почему же обречены? — вдруг озорно улыбается Стелла. — Суоко, ты меня извини, конечно, но ты всегда слишком серьезно смотрела на жизнь, слишком напряженно ожидала от нее неприятностей. Расслабься. Нас вовсе не ждут за дверями неведомые зубастики, чтобы сожрать вместе с костями. Наверняка фильтры поменял не кто-то из наших. Не могу себе представить, чтобы Хранитель вот так втихую пытался разрушить организацию.

— То есть ты за теорию кукловода?

— Ага. Я могу сходу придумать десяток веских причин, по которым он не хочет общаться с нами напрямую, но наверняка они все идиотские. Мы просто не знаем, как думают инопланетяне, наша логика может оказаться неадекватной. Но я определенно уверена, что зла нам кукловод не желает. Хотел бы, давно бы прихлопнул как мух. Отключить систему жизнеобеспечения базы, и все, игра закончена. А поскольку он сам собрал в организацию толпу независимых и самостоятельных личностей, вряд ли он ожидает, что мы сдадимся вот так сразу. Предлагаю задуматься над предложением Скайтера. Давайте возьмем кандидатов, дошедших до последнего блока, и проверим их на пригодность уже вручную, так сказать. Вдруг они нам подойдут?

— Согласна, — после короткого раздумья кивает Ведущая. — Пройдут выборы – займемся вплотную. Редактировать фильтр я не позволю до тех пор, пока мы твердо не поймем, что делаем, но и полагаться на сломанную систему тоже нельзя. Возражения есть? Принято и зафиксировано… тьфу, у нас же не заседание формально. Лангер, к тебе персональная просьба.

— Слушаю.

— Проверь основные блоки и фильтры Робина на предмет модификаций. Начни с процедур, отслеживающих состояние бюрократов среднего звена управления, и с блоков социального мониторинга… ну, ты не хуже меня знаешь, что для нас критично. Приоритет – максимальный. Забрось остальные дела и займись только Робином, но никому не рассказывай, чем занимаешься. Хорошо?

— Я посмотрю, можно ли перетряхнуть мой график. Постараюсь, конечно, но не гарантирую.

— Большего и не прошу. Все, повестка исчерпана.

— Раз мы закончили, я пошел, — Менован стремительно поднимается и выходит из комнаты. За ним, кивнув, отправляются Лангер, Лестер и Скайтер. Стелла поднимается из кресла и движется за ними, но, поколебавшись, поворачивается к Ведущей.

— Между нами, девочками. Скажи, ты действительно подозреваешь Джао в саботаже? — тихо спрашивает она.

— Почему ты так решила? — ненатурально удивляется Суоко. — Просто он закопался в Архив, и Робин сказал…

— Брось. Мы же друг друга не первый десяток лет знаем. Он единственный член Совета, который сегодня отсутствовал на… нашей дружеской встрече. И лучший эксперт по Робину, что бы там ни говорили насчет Лангера и Топи. Ты думаешь, что фильтр модифицировал он?

— Я не…

— Суоко, если Джао – кукловод, твоя конспирация бессмысленна. А если просто саботажник, как ты думаешь, то он нас не слышит. Так подозреваешь или нет?

— Да, — после неимоверно длинной паузы нехотя признается Ведущая, ее взгляд устремлен в пол. — Мне очень не хочется считать его предателем, но все сходится на нем.

— Или ты не можешь простить его противодействие. Только слепой не видит, что в последний год-полтора вы с ним в постоянных контрах. Суоко, послушай меня как подругу: не позволяй своим чувствам влиять на разум. Пожалуйста.

— Спасибо, я учту, — взгляд Ведущей по-прежнему устремлен в пол. — У тебя все?

— Да. Зови, если захочешь выговориться.

Стелла кивает и выходит из комнаты. Перепонка двери беззвучно смыкается, отсекая комнату от коридора. Суоко сидит в кресле с безвольно брошенными на подлокотники руками, и в ее полуприкрытых глазах нет ничего, кроме безнадежной тоски.

— Ну что, кажется, меня спалили окончательно.

Сложно понять, чего больше в кривой улыбке Демиурга – иронии, досады или отцовской гордости за умных детей.

— Да, Робин, рано или поздно такое должно было случиться. Времена, когда люди молились тебе как богу и считали кощунством сомневаться в тебе, остались далеко в прошлом. Дети технического века циничны и практичны, они владеют всеми необходимыми концепциями, а практические навыки – дело наживное. Я знал, что так произойдет, но надеялся, что сумею свернуть организацию раньше. Не успел. Видимо, критичность ситуации резко подстегнула их воображение. Урок нам с тобой на будущее.

— Что ты намерен делать?

— Ничего.

— Ничего?

— План тебе известен. Хорошо, что Суоко не стала объявлять об открытии Лангера во всеуслышание, так мы избежим ненужной нервозности на последней стадии.

— План мне известен, но ты все еще не подтвердил его окончательно. Ты по-прежнему колеблешься. Возможно, его не стоит реализовать?

— Я не колеблюсь, Робин. Все твердо решено. Если я запамятовал сообщить тебе, то уведомляю сейчас: свертывание необходимо реализовать по установленному графику. Просто мне паршиво. Чем дальше, тем больше я чувствую, что предаю своих друзей.

Серый туман клубится в комнате, заползая в нее через распахнутое настежь окно вместе с ночным воздухом. Через прорехи в облаках изредка пробивается призрачный лунный свет, придавая месту потусторонний вид. Джао сидит в кресле, обращенном к окну, вытянув ноги и всматриваясь куда-то в лесистые дебри. Туман не торопит его.

— Да, я знал, на что шел. Не впервые мне приходится свертывать организацию, но каждый раз я чувствую себя последней сволочью. Ударить в спину тем, кто доверился тебе ради мечты – да и та состоит лишь в том, чтобы сгореть дотла, тайно служа людям… Хуже нет ощущения.

— Ты сам утверждал, что организация перерождается.

— Да, и очень быстро. Темп жизни ускоряется, оковы разума разрушены, а история преподала людям слишком много жестоких уроков. Чем умнее современный человек, тем он циничней и практичней, а романтики по большей части умом не блещут. Я не смогу возродить Хранителей. Фильтры фильтрами, но нехватка подходящих кандидатов – объективная реальность. Боюсь, нынешняя организация последняя.