Евгений Лотош - Серый туман

Поводырь остановился, выпустил его рукав, достал из кармана папиросы и закурил. Казалось, он даже не запыхался.

— Тебя как зовут-то, очкарик? — Он выпустил изо рта клуб вонючего дыма. — Я вот, например, Васян. Ну, колись быстрее! Или совсем уже соображать перестал без стакана «Гречишной»? Так нет ее у меня, в одной очереди стояли. Ну?

— Я Михась, — машинально ответил Михась. — То есть я Михаил, но все зовут Михасем… Жена у меня из Краковской области, она и придумала… Только я не пью. Вы, значит, Василий? А по отчеству вас как, я извиняюсь?

— Ну-ну… Михась, значит, — добродушно ухмыльнулся Васян, ловко цыкая слюной в сторону. — Ладно, пусть Михась. А я Васян, а не Василий, без всякого отчества. Усек?

Он опять цыкнул слюной.

— Постой, как «не пью»? — вдруг удивился спаситель, с интересом уставившись на Михася. — А чего тогда в винном делал?

— Понимаете… — начал Михась, и смущенно замолчал.

— Ну-ну, — подбодрил его странный мужичок. — Колись дальше, чего уж там.

— Понимаете, тут жена опять уволилась с работы… — Он нервно оглянулся по сторонам. — Ну, на новое место устраивается. А бывшие коллеги потребовали, чтобы она… как там… проставилась, ага, — он машинально похлопал себя по боку и вдруг почувствовал под ладонью твердый прямоугольник. — А, вот он где!

— Кто – он? — не понял Васян.

— Ну паспорт, паспорт, — нетерпеливо отмахнулся Михась. — Я думал, что посеял его в суматохе, а он за подкладку завалился. Ну и морока бы вышла… Ну вот, завтра она последний день работает, отмечаться надо, — он виновато улыбнулся. — Мы с женой не пьем, даже по праздникам, и я года три в винный не заходил, не знал даже, что такое творится. Думал, только с сахаром и колбасой так… с мылом… Ладно, — он махнул рукой, — одним чаем обойдутся. Жена торт испекла…

Он взглянул на часы и осекся.

— Вы извините, мне домой пора. Я уже три часа как ушел, она, наверное, волнуется. Ну и… Спасибо, что выручили, — он неуверенно протянул Васяну ладонь. Тот внимательно посмотрел на Михася, но руку пожал. — Я пойду, ладно?

— Ну, иди, — равнодушно махнул тот рукой. — Только ментам не попадайся.

— Что? — опешил Михась. — Каким ментам? Почему не попадаться? — Голова у него опять пошла кругом.

— Ну как, — охотно откликнулся Васян, — представь, тот козел с нашивками в себя придет в больнице – или где там их лечат? — а его следак спрашивает, что там произошло? Как отвечать? Что какой-то прыщ – я, то есть – в одиночку вырубил его на пару с подчиненным? Обидно! Опять же, хер у него еще долго не встанет, он еще и из-за этого озвереет. Нет, конечно, он вякнет на дознании, что мы с тобой заодно действовали, и кастеты у обоих были, и тот, второй, подтвердит. Получаем групповое вооруженное нападение на представителей власти при исполнении, оно же террористический акт, статья пятьдесят восьмая у-ка, пункт десять, от десяти до пятнадцати особо строгого либо вышак при отягчающих. Усек?

— Усек, — пробормотал Михась. На его лице проступило глухое отчаяние. — Ну, называется, сходил за водочкой…

Он бессильно оперся о забор, тут же испачкав рукав какой-то склизкой дрянью.

— Да не шугайся ты так, — вдруг загоготал Васян. Эмоции Михася явно доставляли ему удовольствие. — Уж и пошутить нельзя! Зуб даю, тот мудила и лица-то твоего не запомнил как следует, а что запомнил, вышибло, когда с палочкой своей поцеловался. Думаешь, зря я ему по кумполу первым делом заехал? Электричество – оно от лишней памяти хорошо помогает, да и кастет тоже. Так что вали домой, к жене, и не парься. Только не забудь, что без Васяна ты бы сейчас в КПЗ с переломанными ребрами валялся или следаку объяснял, что за дружок твой на представителя власти напал. Ты, кстати, кем работаешь? — Васян неожиданно перешел на деловой тон.

— По машинам вычислительным, — вяло ответил Михась. Как-то незаметно он впал в состояние ступора и теперь мог ни за грош выдать все государственные тайны резиденту сахарской разведки. Разумеется, если бы знал их, эти тайны. — Ну, там программу написать, шкафы друг с другом связать, чтобы почту запустить… Сисконом… системным контролером, в общем.

— По машинам, значит, вычислительным… — задумчиво протянул Васян, что-то прикидывая. — Программист, значит. Ну, хорошо, что по машинам. Платят, говорят, неплохо. Или врут? А живешь где? Может, двести до дома на всякий случай? А то вдруг опять менты привяжутся!

Он гыгыкнул.

— Спасибо, не надо. Я тут недалеко, вон в той панельке, — Михась поспешно махнул рукой в сторону своей девятиэтажки.

— А, ну ладно тогда. Ладно, бывай, программист. Свидимся еще.

Мужичок сунул руки в карманы и пошел расхлябанной походкой, насвистывая что-то сквозь зубы. Михась тупо смотрел ему вслед. Затем оттолкнулся от забора, как мог почистил извоженный рукав и неуверенно побрел в сторону дома.

В дверь просунулась вопросительная мордашка Милочки.

— Павел Семеныч, там… э-э… Хранитель, — на ее физиономии явно проглядывало смущение.

Несмотря на жесткий инструктаж на тему, как следует вести себя по отношению к таким гостям, весь женский персонал Канцелярии, от уборщиц до главбуха Заориды Меркаловны, суровой женщины бальзаковского возраста, испытывал по отношению к Хранителям чувства далеко не враждебные. Проще говоря, любая женщина, пообщавшись с Хранителем хотя бы пару минут, таяла как воск на сковородке. По крайней мере, секретарша всегда сообщала Шварцману о визите Хранителя исключительно лично, полностью игнорируя селектор. Мужчины же, вместо того, чтобы испытывать естественную по отношению к опасным конкурентам неприязнь, лишь смущенно улыбались, когда Хранитель мимоходом похлопывал их по плечу. Ну а в Хранительниц, которые появлялись в Канцелярии еще реже, мужики влюблялись мгновенно и поголовно. За что и презирались (слегка непоследовательно) женским коллективом. Но почему ни на кого не действовал излучаемый ими ледяной космический холод? Или… его ощущали только некоторые наподобие Народного Председателя и начальника его Канцелярии?

Осознав происходящее, Шварцман вызвал к себе руководителя психологической службы, по совместительству же – главы внутренней контрразведки, и вежливо, тоном, не предвещающим ничего хорошего, попросил разъяснить ему, что же происходит. К его вящему удивлению, вместо обычных четких выводов и рекомендаций (психолог обладал профессиональной беззастенчивостью) он услышал невнятное мекание на тему Хранителей – неплохих ребят. Окончательно запутавшись, психолог заявил, что и сам к ним хорошо относится.

Выставив знатока человеческих душ за дверь, Шварцман стал угрюмее, чем обычно. Конечно, для всех, кроме нескольких человек, Хранители оставались лишь еще одной спецслужбой, непонятно зачем рассекреченной по личному указанию Самого, но… Сегодня утром начальник Канцелярии отобрал у секретарши ключ от своего кабинета. На всякий случай. Во избежание. Хотя, спрашивается, зачем Хранителям ключи, когда они куда угодно и так попасть могут?