Евгений Лотош - Несомненная реальность

Только увидев обращенные к нему лица Зубатова и Медникова, на которых явно читалось удивление, Олег сообразил, что вперся в начальственный кабинет мимо секретаря без доклада и даже без стука. Странное чувство… нет, не усталости – какой-то расплывчатости, нерезкости окружающего мира, охватившее его еще на заводе, все усиливалось, мешая ясно мыслить. Устал ты, родимый. Вовремя из роли выходить нужно, пожурил он себя, вовремя. Не перенапрягаться… ах, да, Зубатов.

— Добрый день, господа, — сказал он, прикрывая за собой дверь. — Прошу прощения, устал страшно. Три с лишним часа шастал по заводу на своих двоих, заморил одного главного инженера и двоих мастеров, а теперь сам еле на ногах держусь. Я не вовремя?

— Да нет, чего уж там, Олег Захарович, — любезно откликнулся Зубатов. — Проходите, присаживайтесь. Мы с Евстратием как раз обсуждаем ваши сегодняшние… эскапады, и ваши объяснения отнюдь не помешают.

Дождавшись, пока Олег усядется, он осведомился:

— Скажите, пожалуйста, каким образом вы заметили слежку? За вами пустили едва ли лучших наших людей. Штабс-капитан Чумашкин, например, которого вы умудрились не только застукать, но и накормить обедом за свой счет, еще ни разу не проваливался таким позорным образом. Где он, кстати?

— Чумашкина я отпустил домой, — машинально ответил Олег, все еще оставаясь мыслями на заводе. — До завтра он мне не понадобится, и он мне нужен свежий и полный сил. Если не возражаете, я, пожалуй, оставлю его в своем подчинении…

— Что? — удивленно прохрипел Медников. Его обычно спокойно-ледяные голубые глаза сейчас едва не вылезли из орбит. — Да что вы себе позволяете? Кто дал вам право распоряжаться моими людьми? Ну, пусть только эта каналья завтра покажет свой нос, я его!..

— Погоди, Евстратий, — спокойно сказал Зубатов, и Медников осекся. — Не горячись. Олег Захарович, расскажите мне все, что произошло сегодня с того момента, как вы в полдень вышли из здания Управления.

Когда Олег дошел до эпизода со вторым филером, Зубатов громко расхохотался.

— Значит, в его дальнейшем присутствии у вас надобности не возникло? Ну и дела! Можно подумать, вы своего подчиненного домой посылали! Далеко вы пойдете, Олег Захарович, с такими замашками, только, боюсь, господин Медников вас раньше придушит. А, Евстратий? Придушишь?

— Скорее, шею сверну, как куренку, — пробурчал начальник филеров. Он все еще смотрел исподлюбья, но смех Зубатова немного поколебал его угрюмость. — Вы мне вот что скажите, Олег Захарович, как же вы все-таки их вычислили? Наверняка ведь, уроды, позорную беспечность проявили, за фраером вроде вас наблюдая, а?

— Не знаю, — честно сказал Олег. — Я просто увидел Чумашкина на улице и понял, что он по мою душу. Ну, и напарника его – так же. Я же знал, что вы наверняка за мной людей поставите приглядывать. Я бы точно приставил. Мир у вас, правда, еще наивный, неиспорченный, но все же…

— Неиспорченный? Наивный? — пробормотал Медников. — Видели бы вы, что с моими ребятами всякая сволочь революционная делает…

— Насчет сволочи – не спорю, — пожал Олег плечами. — А вот на завод проникнуть – как нефиг делать, — он быстро обрисовал свою встречу с Овчинниковым. — И ни одна собака ведь моими документами не поинтересовалась! Да назовись я великим князем, все только бы глаза вылупили и поклоны отбивать принялись. Кстати, Сергей Васильевич, нужно сделать мне надежную легенду. Не представляться же каждый раз, что из Охранки. Кажется, в некоторых местах за такое и в рожу плюнут, и по башке ломом стукнут… Насчет Департамента технического надзора я ляпнул не думая, но вполне удачно. Мне потребуются документы, подтверждающие мое инспекторство, а также некий адрес, формально не связанный с Управлением, но куда можно отсылать корреспонденцию для передачи мне. Потребуются также минимальные властные рычаги для проведения в жизнь разных мелочей. Кроме того, помимо Чумашкина мне потребуется еще пара человек, хорошо знающих Москву, филеров или сыщиков. Михаил, что у меня в подчинении, сойдет на роль секретаря, хотя…

— Погодите, погодите! — остановил его Зубатов. — Вы как-то резко взяли с места в карьер. Расскажите, зачем вы ездили на завод и что там увидели.

— Мне хотелось ознакомиться с уровнем современной технологии. Должен заметить, она оказалась куда выше, чем я предполагал. Во всяком случае, я, дилетант в технике, конкретных советов мастерам дать явно не способен. Но о технологиях позже. Главное – мне требовалось понять причины постоянных бунтов и забастовок. В бытность мою Нар… — Олег осекся и взглянул на Медникова.

— Продолжайте, — спокойно сказал Зубатов. — Он в курсе… э-э-э… вашего предполагаемого прошлого.

— Хорошо, — кивнул Олег. — В бытность Нарпредом мне неоднократно приходилось разбираться с причинами недовольства рабочих. Они, в общем, схожи с нынешними. Главное – низкий уровень жизни и нехватка предметов первой необходимости. Далеко не каждый станет бунтовать, если не съездит раз в год на южный курорт, но даже отъявленный тихоня возьмется за что-то тупое и тяжелое, если не может толком накормить своих детей. Или если его гонять, как вьючную скотину, по шестнадцать часов в сутки. Или если искалечить его в нечеловеческих рабочих условиях и выбросить на улицу. А ведь на многих предприятиях у вас так и поступают. Я могу понять, почему в условиях примитивных средств производства вашим рабочим приходится ишачить по двенадцать часов, чтобы российские товары могли конкурировать с североамериканскими. Но я в упор не понимаю, почему шихту в плавильную печь засыпают рабочие с одноколесными тачками, опасно балансирующие на узких мостках, когда их с успехом может заменить один-единственный конвейер, пусть даже с мускульным приводом – лошадью там какой-нибудь, с воротом. Такой конвейер ликвидирует для людей опасность искалечиться, ускорит процесс загрузки в частности и производство металла в целом, а также понизит его себестоимость, что с успехом демонстрируют на заводе Гакенталя. А вот Гужон, несмотря на гакенталевский пример под боком, так не думает, зато несет в газетах ерунду насчет количества религиозных праздников в России. Жадность, господа, банальная жадность, которая не довела до добра еще ни одного человека.

— Вы социалист? — в упор спросил его Медников, снова набычившись.

— Я мало знаю про социалистов, — пожал плечами Олег. — Как-то не успел толком войти в тему. Но, кажется, я даже близко не социалист. Если социализм хоть немного похож на наше учение Пути Справедливости, то это путь в пропасть. Поверьте мне как бывшему Народному Председателю. Путь Справедливости изначально загоняет народное хозяйство в такие ямы, из которых выбраться невозможно принципиально. Собственно, последние полгода я думаю только об одном: как бы перевести экономику на нормальные рельсы, не разрушая ее до основания. Ну, а как глава государства я не могу испытывать симпатии к террористам любой масти, пытающихся государство, пусть и не мое, разрушить. Нет, я вряд ли социалист. Но что вам нужны срочные реформы трудового законодательства, я могу сказать сходу и не задумываясь. Прямо сейчас нужно ограничивать трудовой день до максимум двенадцати часов с перспективой сокращения до десяти. Ограничить детский труд – малолеткам возле опасного и шумного станка делать нечего. Нужны профсоюзы, защищающие интересы рабочих. Если их не организует государство, то создадут политиканы, причем в своих интересах. Ну, и так далее.