Евгений Лотош - Несомненная реальность

— Прикрывает? — Оксана опять сгорбилась и подперла подбородок кулаком. — Интересно, зачем ему? Опять какая-нибудь подлянка выйдет. Кнопарь – он и в Сахаре кнопарь. Решит, что мы шпионы засланные, и засунет в тюрягу.

— Не должен… Ой, да что же так холодно-то? Ну почему у них еще горячий водопровод не изобрели, а? Деревня, блин, а не вторая столица!.. Здесь вообще какой-то инфантильный мирок. Жизнь, похоже, еще не била по голове. Политических под честное слово выпускают, едва ли не самое страшное наказание – ссылка в провинцию. Чтобы в трудовую колонию попасть, на каторгу по-местному, нужно душегубство совершить – пристрелить там кого или бомбу бросить. Про секретность едва слышали, архивы дел – вон, зайди во флигель Охранки да руку протяни, никто и не подумает остановить. Я сколько копался, и никто и бровью не повел: зашел незнакомый мужик, значит, так надо. Есть, правда, еще и закрытая часть архива, там строже, но и открытой вполне хватает, чтобы сделать выводы.

Он снова плеснул на себя холодной водой, зарычал и принялся поспешно растираться полотенцем.

— Борцы за свободу в чиновников бомбы бросают, ни в чем не повинных людей, рядом оказавшихся, в клочья рвут, но повесить их – боже упаси, как здесь говорят. Сразу вся прогрессивная общественность на дыбы встает. Вон, рассказывали мне: в Санкт-Петербурге – столица местная – лет двадцать назад какая-то девица в градоначальника стреляла. А он как у нас Наместник Нарпреда, только не Нарпреда, а императорский. Обиделась, что ее дружка розгами за что-то выпороли. Убить не убила, но пыталась честно, ранила сильно. Думаешь, посадили? Ха! Как бы не так! Выпустили – у нее, видите ли, оправдательный мотив имеется: благородное возмущение. Гуляй, милая, стреляй в кого хочешь и дальше. Детский сад, штаны на лямках, честное слово!

Он закончил растираться и торопливо набросил на себя халат.

— Так что не волнуйся – никто нас к ногтю брать не намерен. Отойдешь маленько от шока, начнем думать, к какому делу тебя пристроить. Или, — он подмигнул, — не хочешь к делу?

— Я спать хочу, — пожаловалась девушка. — И голова болит.

— Вот и славно, — одобрил Олег. — Сейчас компания химиков припрется, мы во дворе посидим, а ты в дальней комнате ложись и спи. Тебе полезно. Сказать хозяйке, чтобы принесла что-нибудь?

— Не надо, — Оксана сонно прикрыла глаза. — Сама скажу, если что.

— Как знаешь. Может, по лестнице помочь подняться?

— Ну уж, спасибо! — девушка метнула в него неожиданно огненный взгляд. — Неужто я, господин Народный Председатель, полной инвалидкой выгляжу?

— Инвалидкой – не инвалидкой, а рожица после вчерашней поездки по городу у тебя квелая, милая моя, — Олег насмешливо прищурился. — Ну ладно. Твои похороны, если что. Ох, зря я тебя с собой всюду таскаю…

Скрипнули ворота, и во дворе появилась небольшая группа гостей. Первым шел Вагранов. За ним гуськом следовали еще трое. Олег помахал им.

— Доброе утро, господа, — жизнерадостно приветствовал он гостей. — Рад видеть вас. Вы, правда, немного рановато, я не успел переодеться.

— Ничего страшного, — кивнул ему доцент, приподнимая смешную круглую шляпу-котелок. Прочие последовали его примеру. — Мы подождем, пока вы приведете себя в порядок. Признаться, ваши идеи настолько заинтересовали моих товарищей, что они примчались ко мне ни свет ни заря. С трудом удержал их от того, чтобы явиться к вам на рассвете. Знакомьтесь. Бисеров Константин Евгеньевич, преподаватель физики Императорского высшего технического училища. Грузиков Алексей Болеславович, преподаватель механики Московского промышленного училища. Бархатов Кирилл Геннадьевич, ассистент Московского промышленного училища…

— И исключенный за политические взгляды студент медицинского факультета Казанского университета, — перебил его юноша лет двадцати с жидкими усиками на верхней губе и вызывающим взглядом.

— Случается… — Олег неопределенно шевельнул бровями. — Приятно познакомиться, судари мои. Кислицын Олег Захарович, инспектор городской управы. Это – Оксана Александровна, моя сводная сестра. — Оксана попыталась встать, и он поспешил подхватить ее под локоть. Та, уцепившись за его плечо неожиданно сильными пальцами, бледно улыбнулась гостям. Олег заметил, что во взгляде Вагранова неожиданно появилось удивление. Ах, да – я же сказал ему, что инопланетянин. И кто меня за язык тянул? — Она недавно перенесла тяжелую болезнь и еще не оправилась до конца.

— Очень приятно познакомиться, мадемуазель, — поспешно сказал отставной студент, окидывая девушку заинтересованным взглядом, и Олег ощутил внезапную вспышку ревности к молокососу. — Надеюсь, что вскоре ваше болезненное состояние пройдет, и мы будем иметь честь лицезреть вас на наших встречах.

— Обязательно будете, — усмехнулся Олег. Ревность прошла так же внезапно, как и возникла, и он даже удивился себе: что же он как мальчишка… — Пока же вы можете совместить приятное с полезным и помочь Оксане Александровне подняться по лестнице в ее комнату.

— С превеликим удовольствием, — согласился Бархатов, и прочие мужчины обменялись понимающими ухмылками. Он подошел к крыльцу и предложил девушке свернутую кренделем руку.

Оксана громко фыркнула, но от помощи наглого юнца не отказалась. Более того, когда они скрывались в дверях, Олег успел заметить на ее лице благосклонную улыбку.

— Наш пострел везде поспел, — прокомментировал Бисеров. — Ни одной юбки не пропускает, а?

— Дело молодое, — улыбнулся Вагранов. — Ну что же, Олег Захарович, где станем общаться?

— Есть два варианта, — задумчиво поскреб подбородок Олег. — Или у меня наверху, или прямо здесь, во дворе. Лучше здесь. Вон, под кленом столик вкопан. Его вообще-то под питье чая задумывали, но и на бумажках почеркаться тоже можно. Какие есть мнения?

— Что ж, можно и за столиком, — задумчиво пробасил Грузиков. — Погода не по-осеннему погожая, грех такую упускать, в доме прятаться. Вот зарядят дожди да снег – тогда под крышей насидимся. Я за столик!

— Столик так столик, — пожал плечами Вагранов. — Заодно и чайку можно приказать.

— Сделаем, — кивнул Олег. — Только, господа, я все же переоденусь. Как-то зябко в халате, да еще и после ополаскивания.

Наверху он мягко, но решительно выставил из своих комнат отставного студента Бархатова, что-то куртуазным шепотом втиравшего Оксане, и проследил, что девушка отправилась в постель. Затем Олег быстро переоделся – он уже научился довольно ловко управляться с дурацкими жилетами, запонками и подтяжками – прихватил несколько листов дрянной писчей бумаги и карандаш и через две ступеньки сбежал вниз. Пришлая компания расположилась за столиком, рядом на старом пне хозяйская жена раздувала сапогом самовар.