Евгений Лотош - Несомненная реальность

Олег с трудом оборвал зациклившуюся, словно белка в колесе, мысль. Значит, она и в самом деле существует. Значит, его ночные сны – вовсе не сны. Значит, вырывающиеся у него словечки – вовсе не порождение поврежденного сознания. Но погоди! Постарайся думать логически. Вдруг есть какое-то разумное объяснение? Например, ты когда-то ее уже видел, но забыл, а теперь перегруженное подсознание выстраивает вокруг ее образа какую-то оболочку… Интересно, что еще сможет придумать психиатр, когда я расскажу о проблеме? Видел ли я Оксану раньше? Нет. Совершенно определенно нет. Девица слишком в моем вкусе, чтобы я мог не обратить на нее внимания. Кроме того, ей двадцать два, она на шестнадцать лет младше меня. Значит, если я ее и встречал, то в последние лет пять, максимум шесть, раньше она выглядела совсем девчонкой и вряд ли привлекла бы меня. Нет, в последние пять лет совершенно определенно она мне на глаза не попадалась.

Погоди! Ты даже не видел ее фотографии. Может, просто случайно совпало, и на фото окажется совсем другая девушка. Мне нужно увидеть ее дело, чем быстрее, тем лучше. Пашка, Пашенька, надеюсь, твои ребята не схалтурили…

«Общий вызов элементов Сферы. Трансляция сырых данных. Частичная расшифровка материала по истории Дискретных. Высокий приоритет. Конец заголовка».

…По здравому размышлению Ройко Джонсон отказался от идеи самостоятельно отправиться к Земле на борту транспорта с «Эдельвейса». Его не устраивало продолжительное безделье в отрыве от лабораторной базы. Кроме того, у него имелась идея, которую он до поры до времени держал в тайне от других. Идея хотя и простенькая, но революционная. Ее суть заключалась в полном отказе от вещественного тела («куклы» на более позднем жаргоне).

Личность, существующая на твердотельном носителе, оставалась навсегда привязанной к нему. Глюонно-квантовые процессы, лежащие в основе механизма функционирования твердотельного мозга, позволяли переносить личность с одного носителя на другой только с помощью сложного стационарного оборудования. Фундаментальным недостатком такого метода являлась огромная сложность переноса личности на носитель, удаленный на многие световые годы. Проблема усугублялась неустойчивостью субсвязи, не составлявшей проблемы для передачи цифровых данных за счет компенсирующих протоколов, но делавшей практически невозможной передачу человеческих психоматриц. Хотя и избавившийся от хрупкой органической оболочки и победивший смерть от старости, человек все еще оставался пленником пространства. Прикованному к иммобильным базам и медленным звездолетам, ему оставалось лишь жалкое существование в крохотной по космическим меркам области пространства. Существование без малейшей надежды стать по-настоящему свободным. А вековечная мечта человечества, выраженная в сказочной идее о мгновенных субпространственных прыжках, до сих пор оставалась лишь мечтой.

Мало того, что это заставляло и людей, и искинов чувствовать себя безногими калеками, пленниками собственной плоти. Рациональный, лишенный эмоций анализ перспектив показывал и другое. Из-за сложности космических перемещений цивилизация уже однажды оказалась на грани полного исчезновения. Случись Катастрофа на столетие раньше – и только мертвые артефакты в мертвой планетарной системе когда-нибудь рассказали бы разведчикам иных цивилизаций о существовании человека. При условии, конечно, что кто-то когда-то сумел бы ее найти. Высокая концентрация разумных в малом количестве точек пространства делала вероятной повторение Катастрофы. И Ройко после долгих бессонных ночей принял еще одно судьбоносное решение. Твердотельный носитель разума – вовсе не выдающее открытие, не финальная ступень в эволюции человека. Он лишь промежуточная стадия, окончательный отказ от биологической эволюции в пользу эволюции разума. Передышка, позволяющая собраться с силами и наконец-то обрести истинную свободу.

Устойчивые вихревые поля гравитационной и электромагнитной природы умели получать в лабораториях уже за полвека за Катастрофы. Однако они так и остались игрушкой для немногих исследователей, не нашедшей реального применения. Срок стабильности вихревых полей исчислялся в лучшем случае секундами, а энергии на генерацию одного маленького вихря требовалось столько, сколько ее производил за день кавитонный реактор корабельного класса «С». Сразу после открытия явления вихревой стабилизации околосолнечная инфосреда заполнилась восторженными спекуляциями на тему прекрасного будущего, которое оно сулило, принадлежащими перу как журналистов и энтузиастов, так и вполне солидных ученых. Однако поток публикаций в течение нескольких лет плавно сошел на нет. Выявившиеся принципиальные ограничения не позволяли надеяться, что на существующем уровне технологий удастся добиться чего-то существенного. На фундаментальные же исследования требовались такие затраты, на которые не рискнул пойти ни один исследовательский институт. К тому же общество как раз захватила идея звездной экспансии, и строительство гигантских пространственных катапульт обещало потреблять бюджеты любого размера в течение ближайших десятилетий.

Нет, идея не заглохла полностью. Однако тема вихревых полей оказалась отложенной в дальний ящик в ожидании момента, когда до нее дойдут руки. Набор как теоретических сведений, так и экспериментальных данных, хранившихся в памяти компьютеров звездных баз, оказался достаточно мал, что, впрочем, Ройко не огорчало. Он полагал, что проблемы с вихревыми полями вызваны не столько принципиальными ограничениями, сколько порочностью применяемых подходов. А зачем связываться с тем, что изначально ущербно? Не проще ли изобрести все с нуля?

Исследования вихревых полей заняли еще тридцать лет, большую часть которых Ройко ради безопасности провел в исследовательском блоке на дальней периферии системы. Кстати говоря, разумность решения подтвердилась благодаря серии инцидентов с экспериментальными генераторами, из-за возникших сбоев превратившихся в облака разреженной плазмы и испаривших несколько крупных астероидов, внутри которых Ройко их монтировал. Сам Ройко не пострадал – он благоразумно не приближался к местам испытаний ближе, чем на три световые секунды. В результате административная двойка базы едва не запретила ему впустую переводить и без того ограниченные ресурсы «Эдельвейса», но авторитет ведущего исследователя и поддержка многих людей и искинов позволили ему отбиться от нападок.

Не последнюю роль сыграл и тот факт, что Ройко наконец-то доказал гипотезу Пауля-Ридера о возможности генерации гравитационных полей с помощью особым образом модулируемых полей электромагнитных, наконец-то обосновав основные концепции Единой теории поля, предсказанной еще в середине двадцатого столетия. И не только доказал, но и построил действующий прототип установки искусственного тяготения, который в рекордные сроки довели до ума объединенными усилиями всего коллектива. Теперь оказалось возможным отказаться от осевого вращения станций, предназначенного для создания искусственной гравитации за счет центробежных сил и серьезно осложнявшего жизнь как пилотам кораблей, так и астрономам. Новые установки позволяли создать в пределах одной конструкции одновременно комфортные условия нормальной тяжести в жилых зонах и безынерционную невесомость в цехах и лабораториях, удобную для экспериментов и производственных линий. Популярность Ройко тут же взлетела до самых небес, и его исследованиям не препятствовали уже никогда.