Генрих Аванесов - По обе стороны горизонта

Потом настал наш черед рассказывать. Выслушав рассказ о наших приключениях в России, Николай Сергеевич, вместо того, чтобы посочувствовать, принялся ругать нас, на чем свет стоит:

– Мальчишки, легкомысленные мальчишки. Потянуло их, видите ли, на родину. Так надо было подготовиться как следует, а не лезть на рожон. Вам еще крупно повезло, что сумели выбраться с Лубянки. А с Федором Ивановичем повезло вдвойне. Знавал я когда-то эту личность. Жестокий, безжалостный и беспринципный человек. Ему убить человека, что комара раздавить. Весь его путь был трупами усеян. Особенно, когда он самоутверждался в роли короля преступного мира. В сороковые и в пятидесятые годы не он один внедрялся в банды. Так он не щадил ни своих, ни чужих. Первым делом, он создал свою банду отпетых головорезов, которых и использовал в качестве тарана. Все, кто не соглашался идти под его начало, просто уничтожались. Органы на это смотрели сквозь пальцы – бандитские разборки, мол. Чем больше они друг друга поубивают, тем меньше нам работы. Так казалось, по крайней мере, вначале. А потом совсем плохо стало, да деваться уже было некуда. Он своими преступными деньгами начал развращать чиновников всех рангов. Коррупция расцвела махровым цветом. Сколько голов полетело с тех, кто под него начинал подкапываться, и не сосчитать. Их либо убивали, либо сажали, либо с должности снимали. Про его палку, с которой он никогда не расставался, легенды ходили. У него в ней целый арсенал оружейный был, и пользовался он им очень умело. Говорят, с расстояния в десять метров он ножом в пятачок попадал. Но, раз вас не прикончил, значит, было в нем что-то человеческое. Добро все-таки помнил. Ну, да Бог с ним. Его время прошло.

Заручившись нашей поддержкой в нелегком деле подготовки кандидата в будущие президенты России, Николай Сергеевич распрощался с нами и исчез так же неожиданно, как появился. Верный себе, он опять не оставил нам никаких своих координат и не сказал, когда ему понадобится наша помощь.

Спустя пару недель он позвонил снова и попросил Майкла и Дэвида срочно приехать в пригород Лондона со всем необходимым оборудованием. Они отправились туда и попали в старинный особняк, выделяющийся своими размерами и архитектурой на фоне других строений. Внутри особняк оказался совсем не так благообразен, как снаружи. Комнаты, залы и коридоры, через которые вели гостей к будущему кандидату в президенты России, были заставлены самой современной оргтехникой, за которой трудилось множество молодых людей. Другие, более солидные люди, ходили за спинами работающих, выхватывали только что полученные, или вновь созданные документы и куда-то бежали с ними. Все это походило на работу штаба крупного воинского соединения. Кабинет того, к кому стекалась вся информация, находился на третьем этаже. Просторная комната, обставленная более чем просто, в качестве главных предметов интерьера имела с десяток мониторов. Человек, сидевший за столом, живо реагировал на происходящие на экранах события. Кого-то вызывал, слушал доклады, давал указания. В его действиях чувствовалась уверенность. Он плавал в стекающихся к нему информационных потоках как рыба в воде.

Улучив момент, г-н Кладов подошел к нему и шепнул ему на ухо несколько слов. Тот сразу отреагировал на новую информацию, закончил какой-то этап своей работы и вышел в неприметную дверь в углу комнаты. Майкл и Дэвид последовали за ним. Приветливо улыбаясь, будущий великий человек, готовясь к инъекции, снял пиджак и расстегнул рубашку. Он не задавал вопросов и не испытывал заметного волнения. Видимо, он полностью доверял г-ну Кладову и переносил доверие на приведенных им гостей. Минут через пятнадцать процедура завершилась, и г-н Кладов проводил Майкла и Дэвида к машине. Он поинтересовался, какое впечатление произвел на них его кандидат в президенты. Майкл ответил за обоих:

– С таким умным лицом, деловой хваткой и с такой фамилией нельзя стать президентом России. Вот послушайте: Ленин, Сталин, Ельцин. Я их не сравниваю. Говорю только о фамилиях. Звучат, как удар молотка по стали. У следующего президента будет такая же звонкая фамилия. Не сомневайтесь. Да, были Хрущев и Брежнев. Пожалуй, Хрущев – некоторое исключение. Но Брежнев, в его фамилии есть что-то, олицетворяющее бескрайние просторы России. Я уверен, что люди с мелкотравчатыми фамилиями, такими как Травкин, Мышкин, Галкин, Чалкин, не имеют шансов стать президентом. Фамилия российского президента должна быть либо звонкой, либо масштабной, либо в том или ином виде отражать специфику страны.

Чуть помолчав, г-н Кладов произнес:

– Боюсь, что вы правы, господа.

Еще раз г-н Кладов появился у нас ровно десять лет спустя. До конца девяностых годов он продолжал жить в России, в разных ее регионах, налаживая производство продуктов питания. Потом ему пришлось переехать в ближнее зарубежье. Куда, он так и не сказал. Ему уже было сильно за девяносто, но на его облике это почти не отразилось. О подготовке кандидатуры нового президента России он больше не говорил, а мы напоминать об этом не стали, тем более, что это место уже было занято человеком, параметры которого полностью укладывались в сделанный им когда-то прогноз, а фамилия звенела колокольчиком, как и у его великих предшественников. Наверное, из-за смены президента ему и пришлось уехать из России. Человек же, которому мы много лет назад делали инъекцию эликсира жизни, уже давно и прочно сидел в российской тюрьме.

– Ваш эликсир продолжает действовать, – сказал как-то Николай Сергеевич нам, – в меня уже несколько раз стреляли. Россия страна пока небезопасная, но либо стрелки плохие, либо эликсир выручает. Надо сказать, что и мы все, будучи уже далеко не молодыми, сохраняли здоровье и форму то ли благодаря природным свойствам организмов, то ли благодаря эликсиру.

Николай Сергеевич рассказал нам о том, что во второй половине девяностых годов ему довелось встретиться с Федором Ивановичем. Несмотря на весьма почтенный возраст, тот уже давно был мэром одного из крупных городов юга России. Встреча намечалась сугубо деловая, но за время короткого разговора что-то сблизило их. Вечером того же дня они встретились снова и проговорили несколько часов. Было в их судьбе что-то общее. Оба не знали своих родителей и воспитывались в детских домах. Обоих подобрали в центре Москвы в зимние холода 1921 года.

В городе, которым правил Федор Иванович, он установил железную дисциплину. Проведя приватизацию, он заставил предпринимателей платить налоги. Не дал чиновникам разворовывать их. Следил за ценами и коммунальным хозяйством. Самое же интересное заключалось в том, что дисциплину эту в городе поддерживали те, кто в то время крышевал всех и вся, то есть бандиты, слушавшиеся его беспрекословно. Видимо, здесь, в своем городе, ему удалось в миниатюре реализовать справедливость по Робин Гуду, российским аналогом которого он считал себя всю жизнь. Когда, примерно через год после их встречи, его все же убили, то на похороны вышел весь город.