Генрих Аванесов - По обе стороны горизонта

Сразу же по окончании сеанса барабаны были надежно спрятаны, и мы покинули это место, не оставив практически никаких следов своего пребывания здесь. Мы спустились ниже в горную долину и остановились неподалеку от горного ручья, где провели целый день. Я продолжал пытать своих соплеменников вопросами, но не могу сказать, что был удовлетворен ответами. Уж больно все просто выглядело в их изложении. Они считали, что численность их цивилизации совсем не маленькая – около ста тысяч человек по всему миру – смогла оставаться неизменной во все времена благодаря способности быть незаметными, но нужными для остального населения планеты. Для проживания они выбирали самые дикие и необжитые, но в то же время самые безопасные с точки зрения природных катастроф места. В последние столетия многим из них пришлось стать рядовыми членами нашей цивилизации. Становясь ими, они ничем не отличались от обычных граждан, но продолжали быть хранителями знаний, соблюдая лишь один закон: не жениться и не выходить замуж за обычных людей. В результате таких браков рождались дети, теряющие наследственную память, то есть непригодные для продолжения миссии. Но бывали случаи, когда какое-то племя, подвергаясь гонениям, погибало, а кто-то из его членов попадал в плен, но захватчики никогда не могли понять, с кем они имеют дело. И все же, они никогда не считали нашу цивилизацию враждебной им и защищались лишь по необходимости.

Очень интересным был еще один преподанный мне сюжет. Он касался становления уже нашей цивилизации около десяти тысяч лет назад. Тогда по земле рыскали тысячи полудиких голодных племен, не знающих прошлого и не понимающих настоящего. Некоторые из этих племен возглавили хранители знаний. Научили их созидательному труду и военному искусству, а сами стали родоначальниками будущих известных всем династий. Отсюда и династические браки, через которые на протяжении тысячелетий передавалась мудрость и знания, и законы о престолонаследии, и даже право первой ночи, которое в последние столетия стало рассматриваться как пережиток феодализма. На самом деле, ребенок, рожденный от хранителя знаний, не сохраняя наследственной памяти, получал взамен острый ум, мудрость и долголетие, ставящие его в жизненной иерархии на более высокую ступень. Хранители знаний должны были идти по пути династических браков, чтобы сохранить свои незаурядные способности, а вместе с ними и власть. На первых порах все, а в дальнейшем большая часть при- ближенных к правящим династиям сами происходили от хранителей знаний и были надежной опорой тронов. Только в последние столетия под напором новых знаний и неудержимого роста численности населения планеты и общего уровня образования стало возможным то, что теперь называется демократией, однако это – явление временное, соответствующее тому переходному периоду, в котором сегодня пребывает самая массовая из когда-либо существовавших цивилизаций.

Конечно, мне было очень интересно узнать их мнение о путях дальнейшего развития того мира, той цивилизации, к которой я сам принадлежал, но мне все же хотелось еще кое-что узнать из прошлого. Неужели за все эти тысячелетия сами хранители знаний не поддались соблазну продолжить влияние на нашу машинную цивилизацию, задал я вопрос, почти наверняка зная ответ. "Да, конечно, соблазн был, он есть и сейчас, особенно у наших собратьев, живущих среди вас. Сейчас они обычно становятся мудрыми политиками или крупными учеными. Но в прошлые века случалось и другое, когда выходцы из нашей цивилизации пытались изменить ход истории вашей. Так было, когда мы попытались создать более цивилизованные религии. Да, язычество, человеческие жертвоприношения мы победили, но мир раскололся, в большей или меньшей степени сплотившись вокруг нескольких непримиримых религий, имеющих единую, заложенную нами основу, по замыслу призванную сплотить всех людей мира – так что результат вмешательства оказался скорее отрицательным. Помимо этого, достаточно часто представители нашей цивилизации вмешивались в вашу жизнь по собственной инициативе. Некоторые из них становились диктаторами и приносили неисчислимые жертвы и тем народам, которых они возглавили, и их соседям.

Последний вопрос, который я задал, касался Бога – так есть он все-таки или нет, и получил короткий, но исчерпывающий ответ: Бог есть, он в каждом из нас. После такого ответа я не ждал дальнейших разъяснений, но они неожиданно для меня пришли. В вопросе о Боге сложилась большая путаница в ваших головах. Лучше всего на этот вопрос дает ответ христианская концепция Святой Tроицы – триединства Отца, Сына и Святого Духа. Святой Дух – поле сознания, которое было привнесено на нашу планету вместе с разумом, и они не существуют по отдельности. Соприкоснуться с полем сознания теоретически может каждый через молитвы, углубленное самосозерцание, через настойчивое, длительное размышление по любому вопросу. Не всем дано достичь такого уровня самоусовершенствования, но те, кому это удается, соприкоснувшись с полем сознания, получают очищение, просветление мыслей, озарения. Некоторые при этом приходят к святости, дру- гие – к знаниям, талантам. Ни одно открытие, изобретение, создание шедевров в искусстве не проходит без соприкосновения со Святым Духом. Но Он, в то же время, не источник знаний, не справочник и не энциклопедия. Из него можно черпать только силу творить, используя свой собственный дух – вот почему Бог в каждом из нас.

Племя отошло ко сну. А я долго ворочался, пытаясь привести мысли в порядок. Что здесь правда, а что желаемое, выдаваемое за действительность. Может ли вообще существовать здесь, на Земле, какая-то другая, параллельная нашей, цивилизация. Ответ не приходил, и было неясно, существует он вообще или нет. В конце концов, я заснул, а когда открыл глаза, то увидел себя в полном одиночестве. Племя исчезло, растворилось в дымке леса, и я теперь уже не был уверен, не приснилось ли мне все это.

Я пошел строго на юг. Через несколько часов показался берег реки. Спутать ее с какой-либо другой рекой было невозможно. Грязновато-бурый поток мог быть только рекой Оранжевой. Берега реки заросли кустарником, и я долго не мог найти открытое место, где меня могли бы увидеть с воды. Наконец, нашелся каменистый мыс, выдававшийся достаточно далеко в воду. Я уселся на камень и принялся ждать. Просидев часа три и не увидев ни одной лодки, я уже собрался пойти поискать что-нибудь съедобное, как вдруг послышался гул лодочного мотора. Я встал на камень, достал пистолет и принялся ждать появления лодки. Подняв руку вверх, так, чтобы это было видно с лодки, я дважды выстрелил. Лодка сбавила ход и повернула к берегу. В ней было трое. Один из них, сидящий на носу, встал на ноги, держа в руках карабин. В ответ я бросил в сторону пистолет, расстегнул ремень и, положив его на землю, поднял руки. Лодка ткнулась носом в берег, и тот, что сидел на носу, оставив винтовку в лодке, выпрыгнул на берег. Подойдя по- ближе, он критически оглядел меня и задал естественный вопрос: