Эрик Рассел - Оса

— А разве есть какие-то сомнения в исходе войны?

— Сомнения есть всегда. Все зависит…

— Зависит от чего?

— От того, насколько полно мы используем все наши возможности, в частности, вас, Джеймс Моури.

— Интересно. А поконкретней? — полюбопытствовал Моури.

— Извольте. Сирианцам в техническом оснащении своей армии с нами не сравняться, но… — Вулф сделал многозначительную паузу. — И этого не знает широкая аудитория… Они в двенадцать раз превосходят нас численностью и, что немаловажно, богаче природными ресурсами.

— Впервые слышу. Это точно?

— Это — факт. Просто никто не хочет пугать общественность. У нас — качество, у них — количество. На одного землянина — двенадцать сирианцев. Это уже не такая безобидная фора, даже если учесть, что землянин впятеро или вшестеро сильнее сирианца физически. Оттягивать же время и заниматься повышением рождаемости просто глупо.

— Пожалуй. — Моури призадумался.

— Однако, если вспомнить, что один человек в состоянии взбудоражить целую страну, два — парализовать двадцатисемитысячную армию, а крошечная оса — прикончить четырех великанов, не считая машины, то, может, все и не так страшно. — Вулф перевел дыхание, давая Моури время осознать сказанное, затем продолжил: — Из этого следует, что один-единственный человек, скажем, нацарапав в определенном месте и в определенное время определенный текст, в силах сковать целую дивизию.

— Да-a, оригинальный способ ведения войны.

— И, думаю, весьма действенный.

— Мне тоже по сердцу подобные идеи…

— Я знаю. — Вулф достал из стола толстую папку. — В четырнадцать лет вас оштрафовали на сто сирианских гульдов за то, что вы на свежевыкрашенной стене государственного учреждения выразили свое мнение о некоем официальном лице. Платить и извиняться, конечно, пришлось вашему отцу, который сослался на юношескую горячность сына. Ваше счастье, что вы тогда отделались лишь легким испугом.

— Разадуф — безмозглая жирная свинья! Я и сейчас готов написать это где угодно. — Моури кивнул на досье. — Надо полагать, это — мое жизнеописание.

— Да.

— Хм, любознательности вам не занимать.

— Такая работа. — Вулф отложил досье. — На каждого землянина у нас своя перфокарта. В считанные минуты мы можем отсортировать всех обладателей искусственных зубов, или тех, кто носит обувь одиннадцатого размера, или — всех без исключения отпрысков рыжеволосых мамаш, или — потенциальных дезертиров. В общем, нам раз плюнуть выудить из общего стада любую разновидность барана.

— Понятно. Значит, я — тот несчастный баран, который попался к вам на удочку.

— Фигурально говоря — да. Только не расстраивайтесь. Не вы первый, не вы последний. — На лице Вулфа мелькнуло подобие улыбки. — Сначала мы собрали в нашем загоне не менее шестнадцати тысяч «баранов», свободно говорящих на различных сирианских диалектах. Затем исключили женщин — осталось девять тысяч. Потом, шаг за шагом, отпустили всех хилых и немощных, старых и малых, ненадежных и неуравновешенных, не в меру толстых и неоправданно худых, слишком высоких и чересчур маленьких, больных, глупых, ленивых, ну и так далее. Короче, подходящих на должность «осы» осталось не так уж много.

— Но что определяет «осу»?

— Во-первых, прижатые уши, потом, багровый цвет лица и, в-третьих, косолапая походка… Другими словами, нам нужен человек, способный и внешне и, в некоторой степени, внутренне перевоплотиться в коренного сирианца.

— Ни-ког-да! Ни за какие миллионы! Я — не багроволицый, у меня оттопыренные уши и вот, вот — зуб мудрости.

— Лишний зуб мы удалим, уши прижмем аккуратно и безболезненно, можете не волноваться — заживет за две недели. Нет, нет, и не спорьте. — Тень улыбки опять пробежала по лицу Вулфа. — Что касается цвета кожи, то и здесь нет проблем. У некоторых землян из-за частых возлияний рожи покраснее сирианских. — Вулф хрипло рассмеялся, довольный своей шуткой. — Ерунда, у нас есть пигмент с гарантией на четыре месяца, мы вас живо превратим в настоящего сирианца.

— Но…

— Никаких «но». Вы родились на Диракте — родной планете сирианцев, в столице Империи — Мэшеме, где ваш отец промышлял торговлей. Вы прожили там до семнадцати лет и вернулись с семьей на Землю уже взрослым юношей. Сейчас вам двадцать шесть, языком вы владеете в совершенстве, причем говорите с явным мэшемским акцентом; рост, внешность… словом, вы почти готовый сирианец, так сказать, превосходное средство для наших целей.

— Интересно, как вы посмотрите, если я пошлю вас вместе с вашими целями к чертовой матери?

— Мне будет искренне жаль, — ровным голосом произнес Вулф. — На войне во все времена действует старая мудрая пословица — один доброволец стоит ста мобилизованных.

— Это значит, что меня загребут по повестке? — Моури раздраженно махнул рукой. — Проклятье! Лучше я вляпаюсь в дерьмо по собственной воле, чем дам затащить себя силком.

— И об этом сказано в досье: «Джеймс Моури, двадцать шесть лет, неугомонный и упрямый. На него можно положиться, если не оставить ему выбора».

— Вы говорите совсем как мой отец. Это он вам нашептал?

— Служба не выдает своих агентов.

— Хм, — Моури почесал затылок. — Ну, предположим, я соглашусь, что дальше?

— Мы пошлем вас в школу, где вы пройдете довольно тяжелый, но срочный спецкурс, от полутора до двух месяцев. После окончания в вашем арсенале будет все: оружие, взрывчатка, саботаж, пропаганда, психологическая война, чтение карт, ориентирование по компасу, маскировка, дзюдо, радиотехника и масса других полезных вещей. Поверьте, вы выйдете оттуда идеальным раздражителем.

— А дальше?

— Вас забросят на одну из планет Империи, где вы и приступите к своим обязанностям «осы».

Они надолго замолчали.

— Однажды, — нарушил молчание Моури, — отец в гневе бросил: «Джеймс, ты дураком родился, дураком и умрешь». — Он печально вздохнул. — Старик оказался прав. Я согласен.

— Мы в этом и не сомневались, мистер Моури, — самодовольно произнес Вулф.

Он окончил изнурительный курс с удовлетворительными оценками. Спустя два дня в школе объявился Вулф и не преминул навестить Моури.

— Ну, как? — спросил он.

— Форменный садизм, — тут же откликнулся Моури, скорчив жуткую мину. — Перед вами моральный и физический урод, контуженный калека.

— Ничего, у вас есть время прийти в себя. Вы отправляетесь во вторник, да и дорога не из близких.

— Ну и куда меня засылают?

— Вот этого я не могу вам сказать. Капитан корабля вскроет пакет с инструкциями только перед последним «скачком». В случае, если вас перехватит противник, он обязан уничтожить пакет, не распечатав.

— Вы так спокойно говорите о перехвате…