Николай Огнев - Крушение антенны

- только что разбившиеся и уже снова слитные

куда-то дальше-дальше, - дальше! - в Египет; в океан; в Огненную землю; к мысу Доброй Надежды; к ново-земельской радио-станции; за полярный круг; в Нью-Йорк; и снова в океан - туда, где Маркони принимает сигналы - странные, непонятные, нечеловеческие (тоже ненаши), предполагая, что сигналы эти - с Марса.

Центральная телефонная:

Слушай-те. Слушай-те. Слушай-те. Алло-алло-алло. - голосом графа Витте, приятного барина-собеседника после кофе в своей компании, с баритональной этакой хрипотцой:

В Америке область земледелия обслуживается радио. Там в лесничествах - имеются - радио-станции - главное назначение которых - извещать соответствующие центры о начавшихся лесных пожарах и затребовать помощь на места - в штате Миссури - -

алло, алло, слушайте-слушайте-слушайте-те.

В штате Миссури дают ежедневно бюллетень о ценах рынка, что удобно для фермеров, которые узнают - создавшуюся торговую кон'юктуру. Производится - также - передача метеорологических - наблюдений, - необходимых для земледельца.

Предсказание - погоды. Алло, алло. Предсказание - погоды. Циклон движущийся по направлению - -

На той же волне - позывные:

Лм - Лм - Лм - мешают дослушать центральную.

В это самое время Вила Злочеста сидела на добруджинском пике у Черного моря и странную - непонятную Виле - азбуку Морзе

- слушала.

Вила Злочеста попала, - а может быть, и не попала, - в сказки Кармен-Сильвы, слепой королевы, но это не важно: важно то, что сидела она и слушала сигналы Шумельмана и Кацмана и басовые ноты - мощные - ходынской радио-станции. Конечно, Вила Злочеста этих нот не понимала; должно быть, поэтому, а может, и по другой причине, хватала она радио-слова и бросала в море; или швыряла в свой колдовской костер, который моряки принимали иногда за огонь св. Ульма и о подножие пика разбивали свои корабли; и броненосец "Потемкин" когда-то, увлеченный этим огнем, взял ложный путь, свой красный огонь погасил и ударился в ложный фарватер, в румынское разоружение и покорение,

- вместо того, чтоб взорваться и красный, мгновенный памятник вечный воздвигнуть себе, головой достигающий неба.

Это Вила Злочеста его обманула; только - вот удивительно: эти странные знаки в воде не тонули и в огне не горели; из воды; из огня

- выпрыгнув, дальше неслись и около Вилы Злочесты кружились, словно над ней насмехаясь и над ее колдовством. Надо бы, надо бы - ей перехватывать знаки, враждебные ей, непонятные:

Вила Злочеста держала кордон

- да они не давались, стремглав облетая весь мир, - и, залетев на секунду с милым приветом к Маркони, на океан, - уносились все дальше и дальше - в звезды, в небо, в те провалы, о которых подумать, представить себе - и то холодеешь от ужаса, сердце дрожит, замирает: а что, если прыгнуть туда?

Средне, музыкально:

гээээ-тэ-тэт-э-тэ-тэ-тэээээ словно скрипку хороший скрипач пробует перед концертом:

пароходам-пароходам-пароходам за пароходами - оставленный в канале буду поочередно буксировать - и до конца канала тчк внуро Святогора на створе Кронштадтского рейда.

Хрипло-низко-слабо-часто - заговорщически:

рап-рап-рап - папа - умер - поздравляю с новорожденным папа - папа папа следи радио - остерегайся карманников - папа-папа-папа

(Это шифр в Константинополь)

Тэээээ-тэ-тэ-тэ. Тэ-тэ-тэ-тэээээ. Пииии-пи-пи-пи.

Вила Злочеста знала звуки ветра, бури, затишья, знала тихий разговор волн у подножия пика, а этих звуков понять не могла. Ну, как же держать пограничный кордон? И зеленые волосы, длинные солоноватые космы с утеса спустив, - думала, думала, - думала Вила Злочеста, закрыв бледное, длинное, ненаше лицо всеми семью пальцами правой руки. - -

Пиии-пи-пи-пи - Тэээ-тэ-тэ-тэ-тэ.

По по-ста-новле-нию Треть-его кон-гресса Треть-его Интер-нацио-нала -

Шлет при-вет ра-бо-чим все-го ми-ра - -

Высоко. Чисто. Ясно. Резко.

Как высочайшая - стальным сопрано - нота рахманиновского романса -

В этих звуках, несмотря на их ясность и чистоту, было тревожное. Вила Злочеста встала (привидение на пике, - говорили в туманные утра моряки) - и рупором длинные пальцы - все четырнадцать пальцев

- О-гэй!

Синебородый Рауль на вершинах французских Вогезов; и великан двухголовый в туманных равнинах туманного острова; и королева снегов в скандинавских фиордах (на зимней яхте из синего льда);

и Рюбецаль, весь избитый маркграфом лотарингским, считающий жалкие репы свои;

и легендарный рыбак Урашима (он вечно из моря удит луну - иногда удается);

все, все, кто держал кордон, - услышали это "Огэй" и в тревоге к ветру приникли:

- Нет, ничего. Ничего? - Ничего.

Только чистые - резкие - ясные звуки:

Тээээ-тэ-тэ-тэээ, тэ-тэээ

тэ-тэээ, тэ-тэ-тээ-тэ, тэ-тэээ-тэ

перелетали кордон и неслись к встречным антеннам, рассыпались о проволоку, входили в нее, и - в уши приемщикам:

Привет. Привет. Привет.

Рабочим. Рабочим. Рабочим.

Всего. Всего. Всего.

Мира. Мира. Мира.

Всем - всем - всем.

А утром:

из слухового окна на крыше криком - фейерверком - рыданием на весь двор:

- Кто сломал антенну? Кто смел сломать антенну?! Будь проклят тот, кто сломал антенну!! Стремоухов, Иван Петров, чорт!! Кто сломал антенну? Ты сломал антенну?!!

Понурые дворовые постройки почесали в затылках, сдвинув пушистые, нежные кроличьи шапки на слепые брови окон; утро подумало, помолчало, вгляделось в грязный дворовый снег, в конский неубранный навоз, в глухой, неуклюжий поворот лесной дороги, и вдруг - рывком, отдаваясь в низеньких стенах домиков - прыгая по крышам и разбегаясь куда-то в грустную ткань нагих деревьев - закувыркались слова:

- Да провались вы вместе с вашей антенной, на кой она мне прах, сторожить я ее вам нанялся, едреныть, что ли?! Па-ду-маешь! И-и вылупили в небо кукиш с маслом, и-и думают нивесть что! Ан-тенна! Теле-граф! Штаны бы себе раньше починили, едреныть!

Тогда из слухового окна выдвинулась всклокоченная рафаэлистая голова и визгом надрывным заколотила о пушистые, покорные крыши:

- Да ка-ак ты смеешь по-матерному ругаться, а? Ты знаешь, что за это - расчет, а? Ты пойми, - ведь, здесь - дети! Дети! Дети!

Человек в грязной серой шинели выскочил в ответ из конюшни, поднял голову вверх:

- Вот дак дети! Вот дак дети! Кажного женить пора. Детский до-ом! У Виктора усы в поларшина, девок на кажном шагу прихватывает! Детский до-ом! Ка-лония! Тьфу! - и, вглядевшись в свой плевок, спокойно: - А расчет без месткома не имеете крепостного права. Прошли эти времена.

Слуховое окно с шумом захлопнулось, потом опять открылось, и - зловеще:

- Я созову школьный совет, Стремоухов. Ты так и знай. Управа найдется. По-матерному ругаться нельзя.

- Созывай.

Человек в слуховом окне оглядел окрестности, пробормотал: - "все ж таки, кто сломал антенну", - и, толкаясь головой о балки чердака, полез вниз, в дом. А там уже