Вадим Охотников - Угольный генератор

BAДИM OXOTHИKOB

УГОЛЬНЫЙ ГEHEPATOP

Как будто вот сейчас стоит передо мной друг моих ранних, юношеских лет Семен Крапко, задумчивый украинский хлопец с ясными голубыми глазами, немного сутулый и всегда такой серьезный, что наши девчата стеснялись с ним разговаривать.

Семен был не намного старше меня: в маленьком уездном городишке, заброшенном за двадцать километров от ближайшей железной дороги и изрядно разрушенном во время недавно окончившейся гражданской войны, нас связывало много большее, чем юношеская дружба. Мы оба (я - ученик реального училища, а он - помощник машиниста в местной механической мастерской) были страстными любителями физики и электротехники. Мы были оба неутомимыми экспериментаторами и мечтателями, умеющими видеть в обыкновенном заржавленном электрическом звонке вполне реальную основу для изготовления мощной искровой радиостанции или какого-нибудь электромотора.

Странная история, которую я собираюсь рассказать, началась, собственно говоря, с того момента, когда мне сообщили о случае с кладбищенскими крестами.

Однажды, поздно вечером, подходит ко мне на улице старушка и говорит:

- Как тебе только не стыдно, Сереженька! Разве можно глумиться над усопшими?

- Не понимаю, бабушка, к чему вы мне все это говорите, - отвечаю я ей.

- Полно тебе! Не понимаешь! - продолжает она. - Ты же все-таки мальчик из интеллигентной семьи. Стыдно тебе! Пусть уж Крапко или, предположим, тот же Грицько Горобец, которого только что в милицию повели, так они из темного народа. А тебе непростительно... - старушка погрозила пальцем и медленно побрела своей дорогой.

Я долго смотрел ей вслед.

При упоминании имени этого мальчишки, Грицько Горобца, страшное подозрение появилось у меня в голове. Дело в том, что совсем недавно он притащил нам цинковые пластинки, вырезанные из какого-то сосуда странной формы. Цинк нам был нужен в большом количестве для изготовления гальванических батарей, и мы просили Горобца достать нам еще.

"Так вот из какого цинка мы мастерили с Семеном нашу батарею... мелькнула у меня в голове страшная догадка. - Неужели Горобец утащил с кладбищенского креста цинковую овальную коробку, в которой обычно висят венки, и выдал ее за бывший умывальник?" Я тотчас отправился к Семену.

Путь мой пролегал как раз мимо нашего единственного городского кладбища. Иду по узкой тропинке и стараюсь почему-то поменьше смотреть в ту сторону, где виднеются темные силуэты крестов. Не то что я был в то время пугливым, а просто так... На душе как-то было нехорошо - видно, от сознания, что я косвенным образом стал соучастником в осквернении могил. А ночь чудная. В пряном весеннем воздухе необычайно тихо. Над самыми верхушками деревьев повисла луна, уже озарившая шпиль колокольни маленькой кладбищенской церкви.

Неожиданно меня поразила очень странная вещь... Мне показалось совершенно отчетливо что на шпиле колокольни вспыхивают какие-то голубоватые огоньки. Я даже остановился. Что такое... Начинаю с некоторым страхом всматриваться. Как будто ничего нет... Но ведь было же совершенно отчетливо!

Помню, что дальнейший свой путь я постарался проделать как можно быстрее и вскоре стоял перед знакомой хатой Семена, запыхавшийся и немного взволнованный.

* * *

Комнату моего друга Семена описать очень трудно. Для того чтобы по ней можно было свободно передвигаться, следовало бы прежде всего перерезать не менее полусотни проводов, протянувшихся в самых разнообразных направлениях. Единственный стол завален был вещами, каких не увидишь ни в какой другой хате. Тут и самодельные динамомашины, электрическая машина, катушка Румкорфа, разные грубо сделанные электроизмерительные приборы, а больше всего - стеклянных банок. Они служили нам для изготовления самых разнообразных гальванических элементов.

Над столом горела крохотная электрическая лампочка из карманного фонаря, получавшая электроэнергию от батареи, правда, огромного размера, но зато весьма оригинальной конструкции. Электрического освещения, конечно, в то время в городе не было, и эта лампочка, озарявшая жиденьким светом белые стены хаты, вызывала восхищение у многих жителей города и необыкновенно подымала среди них наш авторитет.

Одним словом, комната Семена была своеобразной лабораторией, где мы проводили свои, непонятные многим, опыты по электротехнике.

Конечно, какой-нибудь настоящий инженер-электрик подивился бы, заглянув в эту хату. Нелегко ему было бы сообразить, как мы смастерили все эти приборы из таких неподходящих материалов. Стоило бы ему посмотреть хотя бы на динамомашину, построенную из кровельного железа! Еще больше поразился бы инженер, узнав, что мы не только строим свои электрические приборы, но и производим с ними опыты, стараясь найти новые, еще неведомые пути в электротехнике. Ко всему этому нужно добавить, что на изготовление самодельных приборов и опыты с ними Семен тратил значительную часть своего скудного заработка.

* * *

Мой друг встретил меня в каком-то сильно возбужденном состоянии. Таким я никогда его раньше не видел.

- Семен! Грицько Горобец воровал цинк... - начал было я.

Но он резко перебил меня:

- Тише! Погоди немного... Опять начинается... - проговорил Семен шепотом.

Босиком, с засученными рукавами, он стоял посередине комнаты, протянув дрожащую руку к большому самодельному вольтметру, установленному на краю стола. Я с удивлением смотрел то на качающуюся стрелку вольтметра, то на Семена, то на его черную тень, резко обрисовывавшуюся на белой стене. B низенькой комнате пахло чем-то паленым.

- Видишь? - зловеще прошептал он. - Напряжение больше одного вольта...

Я почему-то невольно вспомнил, что в наших батареях поставлен цинк, украденный с могилы, и мне сделалось немного не по себе.

- Семен... - начал было я опять, - цинк, который в батареях...

- Какой там цинк! - вдруг заорал на меня Семен. - Сейчас не цинк, а уголь. Ты понимаешь? Уголь! Вот так уже целый вечер. То появляется, то исчезает. Ты понимаешь? A совсем недавно...

Он схватил меня за руку и потащил к столу. Стрелка вольтметра качалась какими-то лихорадочными рывками. Иногда она показывала довольно высокое напряжение.

Вот тут-то я и заметил нечто такое, что заставило меня вздрогнуть от неожиданности. Прямо передо мной было маленькое окошко. Яркий лунный свет уже давно заливал находившуюся рядом кладбищенскую церковь, и она была хорошо видна из окна. Теперь, когда уже прошло много лет, я продолжаю помнить все это вполне отчетливо. Семен же, будучи немного близоруким, кажется, больше поверил моим словам, чем увидел собственными глазами. Может быть, поэтому он так упорно, но совершенно бесплодно продолжал свои опыты даже тогда, когда уже стало ясно, что их нужно было бы отложить до лучших времен.