Только вот вопрос: с какой стати мы полагаем, что природа трактует нас иначе, чем других властителей животного мира — тех же ос или муравьев? Как это обычно бывает, я лишь благодаря слепому случаю оказался на улице поздно ночью в тот самый момент, когда из соседнего дома выскочил дворник, взывая о помощи. Аккурат в тот вечер я готовил новую экспозицию, поэтому задержался на работе чуть ли не до самого утра. Так что единственным свидетелем этого невероятного события оказались только трое: дворник, полицейский, совершавший обычный обход своего участка, и ваш покорный слуга. Когда мы с полицейским подбежали к дворнику, тот, заикаясь, заявил, что его разбудили и переполошили некий глухой рокот и пронзительные вопли, доносившиеся из двухкомнатной квартиры того самого чудака, расположенной на четвертом этаже. Поднявшись втроем по скрипучей лестнице, мы ничего подозрительного не обнаружили, лишь полоска света поблескивала под дверью. Полицейский постучал, но на стук никто не отозвался. Мы прижались ушами к двери. Из-за нее доносился некий едва уловимый отзвук — этакий упорно повторяющийся шелест, словно кто-то листал или мял газету. Полицейский снова постучал, и ему снова никто не ответил. Тогда мы все вместе навалились на дверь. Пара сильных ударов, и старый замок не выдержал. Мы ввалились вовнутрь. Комната оказалась чудовищно замусоренной, повсюду на полу валялись клочки газетных и журнальных страниц. Помню, мне бросилось в глаза полное отсутствие мебели. В углу стоял высокий металлический ящик длиною фута в четыре. Он был скреплен болтами и перевязан веревками. Вверху виднелось отверстие, замазанное чем-то похожим на воск. Посреди комнаты, облаченный во все тот же черный плащ, лежал наш чудак — судя по всему, мертвый. Его огромная широкополая шляпа валялась рядом на полу. Изнутри ящика доносился негромкий шорох. Мы нагнулись над мертвым, чтобы снять с него плащ. И поначалу не заметили ничего необычного — лишь позже, когда до нас стало доходить, что тут что-то не стыкуется с нормальной, привычной действительностью, появилось тошнотворное предчувствие ужаса. Каштановые волосы незнакомца, короткие и кудрявые, торчали дыбом. Широко открытые глаза вглядывались в одну точку. Первое, что меня изумило — отсутствие бровей, вместо них были только чуть более темные полоски кожи над глазами. Затем я осознал вдруг, что у него нет и носа. Ни я, и никто другой раньше этого не замечали, потому что на том месте, где у нормальных людей обыкновенно располагается орган обоняния, темнели два пигментных пятна, которые издали напоминали нос. Как на картинке. Рот был на месте, слегка раскрытый — но беззубый. Голова свисала на тонюсенькой шее. А одежда оказалась и вовсе не одеждой. Она составляла единое целое с телом. То, что мы принимали за плащ, было верхней частью крыльев, похожих на те, которые присущи гигантским жукам. У нашего чудака, как у всякого насекомого, было продолговатое брюшко, вот только эта плащевидная оболочка не позволяла окинуть взглядом его очертания. Вздутое брюшко переходило внизу в две длинные, тонкие конечности, вывернутые назад. Из верхней части «плаща» торчали руки. Вторая пара верхних конечностей, сложенных на уровне грудной клетки, плотно прилегала к телу. Тут же над нею виднелась круглая дыра, из которой медленно сочилась водянистая жидкость. Дворник сбежал, давясь собственным криком. Полицейский остался на посту, хотя лицо его приобрело неестественно серый оттенок. Я слышал, как он, с трудом переводя дыхание, бормотал нечто вроде: «Чур меня! Чур меня!» Нижняя часть брюшка, длинная и сморщенная, напоминала фюзеляж разбившегося самолета. Мне тут же припомнилось, как выглядит самка осы после того, как отложит яйца. Зрелище было настолько отвратительным и шокирующим, что мы замерли, не в силах сдвинуться с места. С одной стороны, разум отказывался верить тому, что видели глаза, с другой — из подсознания черной стеною вздымался ужас. Из ящика вновь послышался шорох. Я придвинулся ближе к побелевшему, как полотно, полицейскому, и мы вместе нагнулись над ящиком. Полицейский сшиб палкой восковую нашлепку. Затем мы уперлись изо всех сил и сорвали крышку. Нас накрыло волною кошмарного смрада. Мы отшатнулись, и вовремя — из ящика вырвалась вдруг туча, слагавшаяся из множества крылатых тварей, стремившихся побыстрее покинуть стальную темницу. Окно оказалось открытым, поэтому они инстинктивно устремились в направлении предрассветного зарева. И было их нескольких дюжин, никак не меньше. Длиною от двух до трех футов, сплошь в черном, с равнодушными личиками и пятнышками, имитирующими водянистые голубые глаза, они до безумия точно смахивали на маленьких человечков, возносившихся ввысь на прозрачных желтоватых крылышках, трепетавших под черными хитиновыми надкрыльями. Я, словно загипнотизированный, потащился к окну. Там меня стошнило, в голове немного прояснилось, и все, наконец, начало укладываться в единое целое, выходившее за рамки здравого смысла и понимания. Это верно, что муравьи имеют имитаторов, но ведь никому из людей и в голову даже не приходило, что и мы можем оказаться в аналогичной ситуации. Насекомые паразиты, конечно, великие мастера мимикрии, но чтобы обмануть человека, который считает себя венцом творения… На дне стального ящика валялись какие-то кости. Мы не смогли понять — чьи, да и не стремились разгадывать эту загадку. Может, даже, человеческие — что это меняет… То, что мы принимали за чудачества, имело совсем иные причины. Та же женофобия. Женщины ведь гораздо наблюдательнее мужчин, от них намного труднее скрыть такой камуфляж. К этому примешивалась, видимо, также инстинктивная неприязнь. Ведь наш безобидный чудак имитировал мужчину, но сам-то был, вне сомнения, самкой. Эти твари в ящике были ее приплодом. Эволюция заполняет каждую из возникающих ниш своими творениями, невзирая на то, кажется это нам возможным или нет. Над горизонтом поднималось солнце, и его первые лучи уже скользили по крышам домов. Я напряг зрение, пытаясь окинуть взглядом из окна четвертого этажа лежащие ниже крыши зданий. Единственными свидетелями исхода маленьких чудовищ оказались, кроме меня, только трубы, стены да пустые бельевые веревки. И тут я пригляделся к трубе на соседней крыше, ярдах в тридцати от меня. Ее верхняя часть внезапно дрогнула, из нее густым облаком вылетела сажа, покрывая потрескавшиеся красные кирпичи тонким черным слоем. Затем я увидел пару огромных голубых глаз, всматривавшихся, казалось, прямо мне в душу. Гигантская тварь тихо взмахнула крыльями и полетела вслед удаляющейся стайке. Я следил за ними до тех пор, пока они не растворились в бездонном просторе утреннего неба.
