Юлиана Белозерова - Подкидыш

Молодец, Венди! Какой-то псих хочет утащить тебя неведомо куда, а ты распереживалась, что его поведение объясняется вовсе не романтическими побуждениями.

— Я понимаю, переварить такую информацию сразу сложно, — продолжал Финн. — Извини, что вот так на тебя все обрушил. Обычно мы ждем, пока подкидыш повзрослеет. Но если ты уже сейчас используешь силу убеждения, значит, тебе пора возвращаться домой. Ты слишком быстро развилась.

— Это как? — Я в недоумении уставилась на него.

— У тебя на удивление сильные паранормальные способности. Все трилле обладают ими, но у тебя они запредельно сильны, хотя ты еще недостаточно взрослая.

— У них… у трилле… есть способности? — Я нервно сглотнула. — И у тебя тоже есть?

А вдруг? Неужели?.. От испуга даже перехватило дыхание.

— Говори честно, ты можешь читать мои мысли?

— Нет, мысли я читать не умею.

— Не ври мне!

— Тебе я врать бы не стал.

Ох, как же он все-таки привлекателен! Если бы не это, было бы гораздо проще игнорировать его слова. И если бы не чувствовала странную связь с ним. Но так сложно смотреть ему в глаза и не верить тому, что он говорит. Но с другой стороны, как можно принимать за чистую монету всю эту ерунду? Ведь если Финн не врет, то, выходит, мать была права, выходит, я не человек, а жаба! Не хочу быть жабой! И не буду. И не позволю морочить себе голову.

— Я тебе не верю.

— Венди, — голос Финна звучал как-то непонятно, — ты же знаешь, что я не вру.

Странно, но я это действительно знала.

— Да… Но моя мать сумасшедшая, и еще одного психа в свою жизнь я не пущу. Так что уходи!

— Венди!

Я вскочила, встала перед ним.

— А ты что, вообразил, будто сначала можешь смешать меня с дерьмом на балу, затем посреди ночи залезть ко мне в комнату и заявить, что я тролльчиха из сказки? А я поверю каждому твоему слову и запрыгаю от радости? Неужели ты и вправду так думал? И что я должна была, по-твоему, сделать?

— Вернуться со мной в общину, — сказал Финн растерянно.

— Ух ты! — Я ухмыльнулась.

— Другие так и поступали, — обескураженно ответил Финн.

Другие… Этим он меня окончательно оттолкнул. Может, я и готова была подыграть его бредням, но после намека, что он уже опробовал свои чары на других девчонках, весь мой запал пропал. С психами я еще могу поладить, но с бабниками — увольте.

— Уходи, — сказала я твердо.

— Обещай хотя бы подумать над моими словами. Так случилось, что тебе сложнее, чем другим. Поэтому я дам тебе время на размышление. — Он шагнул к окну, открыл створку. — Но знай, там ты не будешь чужой. Там твоя семья. Просто подумай.

— Обязательно. — Я одарила его саркастичной улыбкой.

Финн перелез через подоконник. Я подошла, чтобы закрыть за ним окно. Он повернулся ко мне. Нас разделял лишь оконный проем. В глубине его глаз словно тлело темное пламя.

От этого взгляда я оцепенела, как загипнотизированная. Интересно, а Патрик так же себя чувствовал, когда я его обрабатывала?

— Чуть не забыл, — тихо произнес Финн. Его лицо было так близко, что я ощущала его дыхание. — Ты сегодня была очень красива.

Еще секунду он помедлил, а затем отвернулся, ухватился за ветку дерева, растущего рядом с домом, и через миг уже стоял на земле. Порыв ледяного ветра ворвался в комнату, я захлопнула окно и плотно задернула шторы.

Как в тумане я доплелась до кровати и рухнула в постель. В ушах все еще звучали последние слова Финна…

Остаток ночи я почти не спала, а в краткие минуты забытья мне пригрезились зеленые тролли, явившиеся похитить меня. Но в основном я просто пыталась разобраться в своих мыслях, однако лишь окончательно запуталась. Разумеется, я не поверила ни единому слову Финна, но как было бы здорово, окажись я и вправду особенной. Везде и всегда я чувствовала себя чужой и никому не нужной. До недавних пор только с Мэттом у меня были хоть какие-то общие интересы.

За окном рассвело, сквозь шторы в комнату пробрался тусклый свет, защебетали птицы. Я встала, не в силах больше валяться и изводить себя дурацкими фантазиями. Тихонько, чтобы не разбудить Мэтта и тетушку, спустилась на первый этаж. Мэтт и так завел привычку вскакивать раньше всех, чтобы приготовить мне завтрак, а потом отвезти в школу. Пусть выспится хотя бы в выходные.

Мне отчаянно хотелось найти подтверждение того, что мы настоящие брат и сестра. Всю свою жизнь я пыталась доказать обратное, но после слов Финна все во мне восстало против этого. Мэтт — мой брат, и никак иначе! Они с Мэгги пожертвовали всем ради меня. Я изводила их бесконечными капризами и выкрутасами, но они всегда любили меня. Ведь это что-то да значит?

За диваном я отыскала наглухо заклеенную коробку, на которой каллиграфическим почерком Мэгги было выведено: «На память». Тетя никогда не распаковывала эту коробку, мы так и перевозили ее с места на место.

Под дипломами брата, документами тетки и стопкой фотографий с выпускного Мэтта обнаружилось несколько фотоальбомов. Одного взгляда на обложку было достаточно, чтобы понять, какие из них приобретала Мэгги. Она выбирала альбомы в цветочек, горошек или с каким-нибудь веселеньким орнаментом. Матери принадлежал только один — в потертой однотонной коричневой обложке.

В самом низу я нашла потрепанную голубую тетрадку и осторожно достала ее вместе с альбомом матери. Это оказалась не тетрадка, а мой детский альбом. И голубого цвета он был потому, что результаты УЗИ показали, что мать ждет мальчика. Внутри даже лежал немного поцарапанный снимок УЗИ, на котором врач обвел деталь, ввергнувшую всех в заблуждение.

В нормальной семье это стало бы предметом шуток, но только не у нас.

— Ты должна была родиться мальчиком, — не уставала повторять мать.

Многие матери ведут детский альбом, но редко кто забрасывает его, не успев начать. Однако моя мать не оставила в альбоме своей дочери ни единого слова. Все записи были сделаны либо отцом, либо Мэгги. А еще тут были отпечатки моих ножек, данные о росте и весе, а также свидетельство о рождении. Я осторожно прикоснулась к листку, словно пытаясь убедить себя, что мое рождение — реальность, а не выдумка. Я родилась в этой семье, что бы ни думали мы с матерью по этому поводу.

— Чем занимаешься, милая? — раздался негромкий голос Мэгги, и я вздрогнула. — Извини, не хотела тебя пугать. — Тетушка зевнула и провела рукой по растрепанным волосам.

— Ничего страшного, — пробормотала я и проворно запихнула голубую тетрадку в коробку, будто устыдившись чего-то. — Почему так рано вскочила?

— Я у тебя то же самое хотела спросить, — улыбнулась Мэгги.

Она опустилась на пол рядом со мной.

— Слышала, как ты встала. — Она кивнула на коричневый альбом, лежавший у меня на коленях: — Затосковала?