Брайан Олдисс - Градгродд

Когда речь закончилась, Баргероуна окружили репортеры.

— Вы говорите, что эти носороги не живут на Клементине?

— У нас есть повод так считать.

— Какой повод?

— Мы думаем, что они прибыли туда так же, как и мы.

— Вы имеете в виду — на космическом корабле?

— Да, как будто. Но они могли быть доставлены туда как экспериментальные животные, или специально привезены, как свинья капитана Кука на Таити, ну или где там это было?

— Ну а их корабль вы видели?

— Э-э, вообще-то мы думаем, что… э-э… захватили их корабль.

— Так расскажите же, капитан! Что за тайны? Вы захватили их корабль или нет?

— Мы считаем, что да. Определенно то, что назначение его именно таково, но в действительности его двигатель не ТП, хотя и очень интересный, и, конечно, звучит это глупо, но видите ли, корпус корабля сделан из дерева. Дерева очень высокой плотности.

Лицо Баргероуна было каменным.

— Послушайте, капитан, вы шутите…

В этой толпе фотографов, фоторепортеров и журналистов Адриан Бакер никак не мог подобраться поближе к капитану. Он протолкался к высокому нервному человеку, стоявшему за Баргероуном и хмуро смотревшему в одно из длинных окон на суетящуюся под дождем толпу.

— Сэр, будьте добры, скажите, что вы думаете об этих существах, которых вы доставили на Землю? — спросил Бакер. — Животные они или люди?

Едва прислушиваясь, Брюс Эйнсон пристально посмотрел поверх толпившихся на улице. Ему показалось, что он заметил своего никчемного сына Альмера, который с присущим ему подлым выражением лица продирался сквозь толпу.

— Свинья, — проговорил Эйнсон.

— Вы имеете в виду, что они внешне походят на свиней или ведут себя, как свиньи?

Исследователь уставился на репортера.

— Сэр, меня зовут Бакер, я из «Виндзор Секит». Нам будет очень интересно узнать все, что вы могли бы сказать об этих созданиях. Вы считаете их животными, я правильно понял?

— А к кому, мистер Бакер, вы относите человека, человеческий род — к цивилизованным существам или животным? Хоть одна новая раса оставалась после общения с нами не испорченной или даже не стертой с лица Земли? Возьмите полинезийцев, чукчей, американских индейцев, тасманцев…

— Да, сэр, я понял вашу точку зрения, но скажите, пожалуйста, эти существа…

— О, у них есть разум, как и у любого млекопитающего, а эти — млекопитающие. Но их поведение, или отсутствие поведения, ставит нас в тупик, так как мы подходим к ним с антропоморфическими мерками. Есть ли у них или нет понятие об этике, совести? Поддаются ли они дурному влиянию, как эскимосы или индейцы, или сами могут оказывать его? Нам нужно задать себе еще много вопросов, требующих глубоких исследований, прежде чем мы сможем в точности охарактеризовать этих риномэнов. Вот мое мнение по данному вопросу.

— Это очень интересно. Вы говорите, что мы должны развивать новый способ мышления, я правильно понял?

— Нет, нет, я не думаю, что этот вопрос следует обсуждать с представителями прессы; но человек слишком уповает на свой интеллект, нам необходимо научиться по-новому чувствовать, более благоговейно. Я уже достиг некоторого прогресса с этими двумя несчастными созданиями — установление доверия, знаете, после того, как мы пристрелили их товарищей и пленили их самих. А что с ними будет теперь? Их собираются выставить напоказ в Экзозоопарке. Его директор, Михаил Пазтор, — мой старый друг, и я, я пожалуюсь ему.

— Вот черт! Но люди хотят увидеть этих зверей! Откуда мы знаем, что у них такие же чувства, как у нас?

— Ваша точка зрения, мистер Бакер, — вероятно, точка зрения проклятого большинства. Извините, но мне еще нужно позвонить.

Эйнсон выбежал из здания, но толпа мгновенно окружила его и держала крепко. Он стоял не в силах сдвинуться с места, когда мимо медленно проехал грузовик, сопровождаемый громкими приветствиями, криками и возгласами зрителей. Сквозь прутья решетки, закрывавшей заднюю сторону кузова, на людей смотрели двое ВЗП. Они не произносили ни звука. Это были большие серые существа, такие одинокие и в то же время привлекающие внимание.

Их пристальный взгляд остановился на Брюсе Эйнсоне. Но они ничем не дали понять, что узнали его. Внезапно он почувствовал озноб и, повернувшись, начал прокладывать себе дорогу сквозь плотную массу серых плащей.

Корабль разгружали. Краны запускали свои громадные клювы в его чрево и вынимали их с сетками, полными картона, коробок, ящиков и канистр.

Лихтеры роились вокруг металлического сооружения, высасывая из его пищеварительного тракта разные нечистоты. Корпус усеяли маленькие группы людей. Большой кит «Мариестоупс» стоял на привязи, совершенно беспомощный, вдали от родных звездных глубин.

Валсамстоун и Джингер Дуффилд следовали за Квилтером к одному из выходных люков. Квилтер нес сумку и через полчаса собирался сесть на ионосферный реактивный самолет до США в другой части порта. Они приостановились на пороге и, забавно вытянув шеи, втягивали странно пахнущий воздух.

— Ну надо же, худшая погода во всей Вселенной, — жалобно проговорил Валсамстоун. — Я вам точно говорю, что буду здесь стоять, пока дождь не кончится.

— Возьми такси, — посоветовал Дуффилд.

— Не стоит. До дома моей тетки всего полмили. А мой велосипед — в офисе ПТО. Я поеду на нем, когда дождь прекратится, если он вообще когда-нибудь остановится.

— А что, в ПТО тебе свободно разрешают оставлять велосипед между полетами? — поинтересовался Дуффилд.

Не желая быть втянутым в очень английский разговор, Квилтер переложил поудобнее на плечах свою сумку и предложил:

— Слушайте, ребята, пойдем в летный буфет и выпьем замечательного теплого британского синтпива перед моей дорогой.

— Мы должны отметить твой уход из Исследовательского корпуса, — сказал Валсамстоун. — Пойдем, Дуффилд?

— А они поставили тебе в книжке о зарплате штамп об увольнении и вычеркнули тебя официально из списков? — спросил Дуффилд.

— Я нанимался по одноразовой системе, — пояснил Квилтер. — Все закончено, старый барачный буквоед. Ты когда-нибудь расслабляешься?

— Ты знаешь мой девиз, Хэнк. Следуй ему и никогда не проиграешь: «Если смогут, они тебя обманут». Я знал одного парня, который забыл отметить свой 535-й у начальника снабжения перед демобилизацией, и его вернули еще на пять лет. Сейчас он служит на Хароне, помогает выигрывать войну.

— Ты идешь пить пиво или нет?

— Пожалуй, да, — сказал Валсамстоун. — Может, мы тебя больше никогда не увидим, после того как эта птичка из Додж Сити доберется до тебя. Судя по тому, что ты мне о ней рассказывал, я бы сбежал от подобной девчонки куда глаза глядят.

Он уверенно шагнул под замечательный моросящий дождик, а за ним, оглядываясь через плечо на Дуффилда, двинулся Квилтер.