Андрей Бочаров - Я и Я (сборник)

– Выстреливает информпакет, – прокомментировал военный с полковничьими погонами, курящий около генератора.

Савельев не мог заставить себя сдвинуться с места. В голове укладывались какие-то кирпичики, но окончательное осознание не приходило.

«Отец за меня боится. Отец за меня боится. Отец за меня боится. Отец за меня боится. Отец за меня боится. Отец за меня боится, – тупо стучало в висках. – Отец просто не хочет меня отпускать на Зерну?»

– Занавесочка! – скомандовал генерал.

Ширма, грохоча, поехала по рельсу.

– Типа, экран, – прокомментировал Савельев-старший. – Но не бойся, облучения мы не получим. Это так, чтобы ничего видно не было.

В кабинках раздалось жужжание, какие-то странные звуки – то ли хлопки, то ли удары. Генерал кивнул. Техники подошли к «биотуалетам», начали раскрывать дверцы, откуда вываливались окровавленные тела.

– Вот я и говорю, – как ни в чем не бывало, будто обсуждал поставку простыней в казармы, сказал Савельев, – говорю, что надо перейти на современные стандарты. Кремировать надо, а не пятна отмывать.

Тут только Гриша заметил странные темные пятна вокруг кабинок – широкие незамытые полосы тянулись к приземистому зданию вдалеке.

– А то совершенно нецивилизованно получается, – продолжал отец. – С другой стороны, на органы тоже ничего, хотя цены на медицинском рынке с изобретением телепорта здорово упали… Но все-таки не каждого вот так возьмешь, скопируешь и разберешь на запчасти. А тут – хорошее мясо. Парни и девки-то – как на подбор, здоровые.

Генерал развернулся и в упор поглядел на сына:

– Все понял? Пшел вон! В рапорте будет, что негоден по состоянию здоровья.

Бледный, на подгибающихся ногах, Григорий отошел к информцентру и попросил у полковника сигарету.

– Я не смог им ничего доказать, – сказал ветеран. – Наверное, был недостаточно убедительным; а может, они решили, что я повредился макушкой. Моя группа не поверила, что все их оригиналы пустили на убой. У нас в тот год не было потерь. Они все вернулись. Все девятнадцать копий тех ребят, с которыми я прошел через ад и болота проклятой Зерны. Но не тех, с кем я сидел на бетонных плитах «байконура»…

– Скажи уж, дядя, другое: ты просто хочешь оставить нас на проклятой Зерне! – крикнул тощий сержант и скрутил дулю. – А вот фигушки, не удержишь!

– Да кто тебя держит, – пробормотал Савельев и отхлебнул из фляжки. – Думаешь, я вас на повторный контракт подбиваю? Надо оно мне! Мне и самому хочется иногда свалить отсюда… Землю увидеть. Но как посмотрю на кабинки эти – понимаю, что никуда я отсюда не денусь. Даже если «прыгну» на Землю… Это будет, ребятки, самоубийством. Не я увижу родную хату, а копия – с моими мыслями, привычками и повадками. А тело мое развеется над Зерной…

– Тело, дядя, всего лишь набор клеток, – сказала молодая лейтенанточка в красной бандане. – Главное – душа.

– Хм… Не знаю, создается ли душа из информпакета, но я другое знаю: я видел, как дергался недобитый «мясорубкой» Колька Васильчук, вывалившийся из «биотуалета», и какими глазами он смотрел на нас… Он был жив, шептал что-то и мыслил . Клянусь, я видел, что это было не просто тело, чья душа отправилась на Зерну за новым. Он все понимал. Он смотрел… как он смотрел! Какой-то полковник расстегнул кобуру и пристрелил его.

С полчаса, не меньше, у костра стояла полная тишина. Собственные ощущения шли вразрез со сказками ветерана… Но жути в них оттого не было меньше.

– Так что, получается, ты – это уже не ты? – нарушил тишину глава группы, плотный человек с обожженным лицом. – Не ты, а копия? А настоящий-то генеральский сынок остался лежать на Земле грудой мяса на органы?

Григорий помрачнел. Эту часть истории он любил меньше всего.

Телепорт обещал путь к бессмертию, а стал короткой дорожкой к смерти. Копии сначала сохранялись, потом, во избежание появления чрезмерного числа «двойников», их начали уничтожать – сначала просто расстреливать, потом систему ликвидации встроили в кабины телепортации. Странам нужны были мгновенные трансгалактические переброски, неосуществимые звездолетами, переброски не только техники и ресурсов, но и живой силы – инженеров, военных, переселенцев, – поэтому технологию телепорта мгновенно объявили секретной и никто и никогда не заикался и даже не поднимал вопроса о том, куда деваются оригиналы.

Более того: литература и кинематограф пропагандировали телепорт как самое безопасное – никаких аварий! – средство.

И никто никогда не задумывался, как действует долгожданный, вымечтанный фантастами телепорт. Джампер. Мгновенный перенос.

Но никто из крупных политиков, дельцов или управленцев никогда не пользовался телепортом.

Григорий курил и думал, что, если бы не нищета военно-колониальных, если бы не старая аппаратура – вряд ли бы он узнал о сути телепорта. Он подозревал, что в более благополучных ведомствах от оригинала остается кучка праха. А может, там еще и вентиляция работает.

Он думал и о другом: что есть сознание? Переписывает ли телепорт сознание как тонкую духовную материю или просто фиксирует бег электронных импульсов по нейронам мозга? Как перетекает «я» из одного тела в другое? И перетекает ли? Или на новом месте рождается новое «я»? Но куда тогда уходит сознание оригинала – рассыпается вместе с атомами?

И главное, как объяснить все это ребятам из второй партии?! Ведь не поверят! И никто не станет их разубеждать… А его просто отправят в клинику, и отцу не о чем будет беспокоиться.

Генерал Савельев стоял тут же, наблюдая, как техники очищают пространство перед кабинами. Поморщился, глядя на влажную пену, которая на глазах из белой становилась розовой, кинул взгляд на сына:

– Вот тебе и Зерна. Понял?

– Понял.

Они сели в джип и поехали к штабу. Генерал Савельев вышел из машины и тяжелым шагом направился к зданию.

Лейтенант Савельев подождал немного, потом резко выпихнул из машины адъютанта, приставил пистолет к затылку водителя и скомандовал:

– Поехали!

Он успел как раз вовремя, чтобы увидеть, как закрываются дверцы девяти кабинок за его товарищами, как раз вовремя, чтобы самому влететь в «биотуалет», и, в общем-то, успел к самому моменту «смыва».

– Меня – того меня, что остался на Земле, – вытащили в последний момент, как это бывает в дурацких фильмах. В информценре раздался звонок, и в краткий момент между концом записи и началом убоя дверца распахнулась и вывели меня на свет под белы рученьки, поседевшего от ожидания… То есть я предполагаю, что так оно и было. Вкратце историю пересказал мне тот, Савельев-1, мы с ним иногда связываемся. Только он уже не очень на меня похож – весь седой. Представляете?