Андрей Бочаров - Я и Я (сборник)

Репейцев тоже встал.

– Пятьдесят процентов стоимости вашего бизнеса, – будничным тоном проинформировал он. – И ни копейкой меньше.

Следующие тридцать шесть часов Аркадий Семенович провел внешне спокойно. Он работал над бумагами, смаковал в ресторане иноземные вина, сбрасывал телесное напряжение в объятиях дорогой проститутки, дремал в кресле самолета, пожимал руки, улыбался… Никто и не подозревал, каким тугим узлом стянуты его нервы. Каждую секунду Аркадий Семенович ожидал какой-нибудь гадости от своего коварного двойника.

Но ничего не произошло.

«Видимо, у Репейцева кое-что получилось, – подумал Аркадий Семенович, заканчивая вычерчивать под текстом соглашения свой замысловатый вензель. – Но все-таки – пятьдесят процентов… Од-на-ко!»

Вечером особняк Репейцева скрытно окружил отряд автоматчиков.

Подкатил черный внедорожник, и веселый Аркадий Семенович легко взбежал по ступенькам крыльца.

– Здравствуйте, господин Репейцев! Гостей принимаете?

– Гостям мы всегда рады, – пожимая Аркадию Семеновичу руку и сладко улыбаясь, проворковал Репейцев. – Может, сначала коньячку-с? Настоящий французский, сорокалетней выдержки.

– Не откажусь, не откажусь.

Аркадий Семенович с любопытством разглядывал обстановку кабинета. В прошлый раз он был настолько взволнован и взбудоражен, что почти ничего не запомнил.

Массивный стол со стопками папок, на столе – плоский монитор. Мягкие удобные кресла. Полки с разнокалиберными книгами. Тяжелые шторы на окнах и такая же драпировка, скрывающая противоположную стену. «Видимо, там запасной выход, – решил Аркадий Семенович. – Ну-ну!»

Репейцев наполнил пару крохотных рюмочек желтоватой влагой из крупной темной бутыли. В течение следующей четверти часа хозяин и его гость, полуприкрыв глаза, мелкими глоточками попивали коньяк, шевелили ноздрями, кивали головами, бормотали «да-а-а» и производили массу прочих ритуальных действий, характерных для истинных ценителей благородного напитка.

– Ну а теперь к делу! – вздохнул Репейцев, осторожно опуская хрупкую рюмочку на стол. – Довожу до вашего сведения, что задание успешно выполнено. Проблема вашей… э-э-э… я хотел сказать, вашего двойника решена самым радикальным образом. Он больше никогда не встанет на вашем пути. Вероятно, нужны доказательства?

– Да уж, сделайте милость! – фыркнул Аркадий Семенович. – Что это будет – фотографии? Видеозапись?

– Да нет, все гораздо проще. И убедительней.

Репейцев встал, подошел к задрапированной стене и жестом фокусника стянул тяжелую ткань на пол.

Никакого запасного выхода там не было. Имелось огромное, во всю стену, зеркало.

Аркадий Семенович глянул… вздрогнул… смертельно побледнел… попытался вскочить, но ноги не держали его.

– Да-да, дорогой Аркадий Семенович! Именно в правый глаз. Согласен, не очень аппетитное зрелище – все-таки в упор из пистолета тридцать восьмого калибра. Зато эффективно!

Аркадий Семенович задыхался. Выпучив глаза, он смотрел на свое изуродованное отражение и не мог отвести взгляда. Уши заложило, и голос Репейцева доносился, словно издалека:

– Вас, наверное, интересует, смогут ли это увидеть другие люди в других зеркалах? Отвечаю: не все, но многие. Политики, бизнесмены, юристы… Из того круга, в котором вы в последние годы вращаетесь, почти все. Вы, в свою очередь, теперь тоже сможете лицезреть истинные отражения своих партнеров и приятелей. Ничего, привыкнете.

– Воды! – прохрипел Аркадий Семенович, оттягивая узел галстука.

– Сейчас-сейчас, – захлопотал Репейцев. – Кстати, не пора ли отзывать автоматчиков? Негоже впутывать обычных людей в наши дела. Вредно это, да и бессмысленно. Итак, с вас за выполненную работу – пятьдесят процентов стоимости всего вашего бизнеса. Включая и тот, который не отражен в налоговых декларациях.

И он, протягивая Аркадию Семеновичу стакан кипяченой воды, широко улыбнулся из зеркала не только всеми тридцатью двумя зубами, но и серпообразно перерезанной глоткой.

Если бы в то погожее утро, девятого марта, Васе Лихолетову сказали: «Васька, тебя расстреляют, если ты не откроешь глаз», ответа не последовало бы. Как именно отвечать на бестактное заявление, Лихолетов не знал, поскольку не читал из принципа и не имел ни малейшего представления о великом романе. Да и не мог Вася ответить, он даже храпеть был не в силах. Лишь слегка посвистывал заложенным носом, да из открытого рта порой доносилось шуршание – это пытался ворочаться язык, пересохший после вчерашнего до состояния наждака. И ничто не тревожило Василия: ни солнце, беззастенчиво подсматривающее в щель между пыльными шторами, ни перфоратор соседа, занятого нескончаемым ремонтом, ни запах недоеденной вчера квашеной капусты, которая под конец веселья служила пепельницей. Так что наш герой был просто-напросто неспособен услышать об угрозе расстрела. Сон мертвецки пьяного человека глубже любого обморока, и внешними раздражителями прервать его весьма и весьма затруднительно.

Очнулся Вася, когда было уже далеко за полдень. Солнце ушло заглядывать в другие окна, и комнату наполнял щадящий полумрак. Любоваться в берлоге было все равно нечем, а яркого света ее хозяин сейчас не пережил бы. С хриплым стоном страдалец кое-как перевернулся на бок и, не разлепляя заплывших глаз, пошарил рукой по полу. Дежурная кружка воды нашлась далеко не сразу. Свесив голову с видавшей виды тахты, Вася благоговейно припал к щербатому краю кружки. Вода – не пиво, но хоть какое-то облегчение. А оставлять что-то на опохмел души у Лихолетова никогда не получалось.

– Дай глотнуть! – сипло донеслось из-за спины, и Вася вздрогнул, расплескав драгоценную влагу.

Он осторожно поставил кружку на затоптанный линолеум и оглянулся. Рыхлое тело, разметавшееся почти на всю ширину тахты, принадлежало скорее женщине, чем мужчине, но по голосу и одутловатому лицу вряд ли кому удалось бы с уверенностью определить пол этого создания.

– Да пошла ты! – буркнул Вася. – Из-под крана попьешь. Самому мало.

Делиться с какой-то… Еще чего! Он уронил голову на скомканную подушку и пихнул соседку ногой:

– Подвинься. Развалилась тут!

Но разве хоть кто-то из них даст человеку спокойно отдохнуть? Женщина принялась с ворчанием гнездиться поудобнее, быстро доведя Васю до бешенства. Пришлось вставать и, невзирая на бурные протесты, пинками выпроваживать гостью восвояси. А затем еще собирать ее одежду, разбросанную по полу, и отправлять вослед владелице, которая наотрез отказалась уходить в одной рваной комбинации.