Андрей Бочаров - Я и Я (сборник)

Кирилл мутным взглядом посмотрел на бутылку – жидкости оставалось не больше половины. Шустро он начал. Может, зря одну взял?

А вот Марины… Они ж так друг на друга похожи – долго, поди, протянут… Но если узнают – не закончится ли дружба? Не начнется ли перетягивание каната?

Да какая разница? Все люди, так или иначе, сравнивают себя с другими. Переживают или киснут от зависти, если в чем-то уступают, выглядят хуже, – и злорадствуют, если наоборот. Зоны всего лишь выведут подводные, тщательно скрываемые чувства на поверхность. Каждый, хочет не хочет, уткнется носом в собственную сущность, и отвернуться уже не получится.

Но что ему до других людей?

Звонок в дверь заставил Кирилла поперхнуться очередным глотком. Кого еще нелегкая принесла? Все к черту! Но звонящий оказался настойчив, и Кирилл, выругавшись, на нетвердых ногах поплелся в коридор.

– Хм, предсказуемо, – Игорь Сергеевич оттер его плечом и вошел в квартиру.

– Вы… это… вам чего?

– Пошли! – и директор потащил его в сторону туалета.

– Чего?.. Зачем?.. – забормотал Кирилл, но язык не слушался, а сопротивляться железной хватке двухметрового шкафа оказалось невозможно.

Пузырек мутной жидкости… успеть склониться над унитазом… десяток черных таблеток…

Процедура насильственного протрезвления оказалась быстрой и безжалостной.

Наконец они уселись напротив друг друга за кухонным столом. Перед Кириллом стояла чашка крепчайшего сладкого чая.

– Полегчало? – Кирилл ограничился угуканьем в ответ. – И что надумал?

– Вы о чем? – язык еще ворочался с трудом.

– О том, что тебе двойник поведал.

– Вы в курсе?

– Он, в отличие от тебя, не стал сопли по стенам развешивать. Мы пытались дозвониться, но ты телефон отключил. Вот и пришлось ехать, смотреть, что успел натворить. Слава богу, пока только нажрался.

– Ну, конечно! – пьяно ухмыльнулся Кирилл. – Куда мне до него! Он и тут лучше меня оказался.

– Значит, не зря ехал… Уже успел себя приговорить?

– Вам-то какое дело? Вы ж останетесь…

– С чего ты взял?

– Это ж любому дураку видно, кто в вашей паре… ик!.. главный.

– Тебе оказалось достаточно пары слов, чтобы поставить на себе крест? – Игорь Сергеевич откинулся на спинку стула и насмешливо воззрился на Кирилла поверх очков. – И ты сразу поверил в то, что все так и есть на самом деле?

– А что – все не так? Докажите!

– Зачем? Тебе не нужны никакие доказательства. Тебе нужно подтверждение своей никчемности и оправдание своей слабости. Получил – и даже не задумался над их истинностью. «Смотрите все – я действительно плохой, это доказано!» Так? А главное: «Я ничего делать не буду, потому что это бесполезно и бессмысленно – меня уже вычеркнули!» Ай как удобно!

Директор еще несколько секунд буравил его взглядом, но ответа не дождался. Вздохнул, покачал головой и продолжил:

– Немногие на самом деле могут признать, что в жизни встречаются люди, которые лучше их самих. А признав, жить с этим дальше.

– Я жил! Я признал! Но… ик!.. меня же больше не спрашивают!

– Признать – значит принять, ощущать себя при этом не уродцем, а нормальным полноценным человеком. Ты после встречи с двойником перестал жалеть себя бедного-несчастного? Или наоборот?

– Так именно поэтому я… ик!.. и недостоин жить дальше! Я – лох! Лузер! Ничтожество!

– Все верно – лох, лузер и ничтожество. И ты решил, что если уйдешь сам, остальным будет только лучше?

– Что – не так?

– А вот тут ты неправ.

– Вы же только что сказали, что я недостоин…

– С точки зрения цивилизации в целом – да. Ты оказался менее удачным воплощением и в таком виде должен уйти.

Жесткие фразы рубили воздух, скручивали внутренности и заставляли Кирилла стискивать зубы, чтобы не разреветься, как баба.

– Но твоя жизнь сама заканчивается не сегодня. И возможно, не завтра. Как ты думаешь, почему?

Кирилл вскинул глаза на директора. На секунду показалось – вот сейчас он скажет что-то такое, что перевернет все с головы на ноги и отменит приговор. Джокером перебьет все козыри, которые он приготовил как оправдание своего добровольного ухода.

Что все это – розыгрыш, сон. Что угодно, только не реальность.

Ведь жить-то на самом деле ой как хочется!

– Я не знаю, почему именно ты, такой весь из себя плохой и ничтожный, все еще жив. Я не знаю, сколько тебе, лоху и лузеру, осталось. Может – день, может – месяц. Но я, в отличие от тебя, вижу и другие варианты.

– Какие?

– Где гарантии, что не могут остаться оба, если оба будут достойными – каждый по-своему? Никаких доказательств этому нет, но не доказано и обратное. Данные, которые обнаружил второй Кирилл, ничего не говорят: хакеры до такой мысли просто не додумались. У тебя есть шанс проверить.

– К чему вы клоните?

– Ты – лох, лузер и ничтожество только лишь по сравнению со своим двойником. Ты не можешь стать таким же хорошим, как он. Так стань совсем другим! Вы же все равно не идентичны, уже есть различия. Стань таким, чтобы загадочная система, пытаясь вас сравнить, просто зависла. Разве есть хоть что-то общее у банановой пальмы и эн-мерного интеграла? Двух одинаковых людей не может быть в одном мире, а два разных – вполне.

– Легко сказать…

Стать не одинаковыми, а слишком разными? Идея поразила его своей простотой и изяществом, но что-то внутри изо всех сил сопротивлялось любым попыткам отклониться от уже проложенного маршрута.

– И легко сделать, если захотеть. Особенно если будешь не один. Поехали! – директор резко встал и направился к выходу.

– Куда? – Кирилл оторопело уставился ему в спину.

– В офис. Ну же?

– А… да, сейчас… только телевизор выключу!

Кирилл на секунду замешкался, но привычно подчинился приказу, как делал всю жизнь. Куда ему спорить с умными людьми?

– Я понял, в чем ваша беда: вы слишком серьезны! Умное лицо – это еще не признак ума, господа. Все глупости на земле делаются именно с этим выражением лица. Улыбайтесь, господа! Улыбайтесь! – отозвался телевизор.

Кирилл на секунду замер, но все же щелкнул пультом и повернулся к двери.

Игорь Сергеевич стоял, опираясь о косяк, и улыбался.

– Ну что, погнали? – спросил он, подмигнул и вышел.

Всю дорогу оба молчали. В директорском джипе тихо мурлыкало радио, но Кирилл не вслушивался. Водка еще не полностью выветрилась из организма, подташнивало, в душе и мозгах царил сумбур. Вроде бы мозаика сложилась, но пришел добрый/злой (нужное подчеркнуть) дядька, и все опять смешалось.

Они вышли из машины и направились к зданию.

Все, что наговорил директор, – фигня. Красивая, логичная, но фигня. Бессмысленная и для него бесполезная. Не сможет он стать другим, и – черт!!! – не желает опять подчиняться чужим приказам!