Борис Армфельт - Прыжок в пустоту

Иллюстрации С. МОЧАЛОВА.

Научно-фантастический рассказ проф. Белорусской Академии Б. К. АРМФЕЛЬТА

Весной 1965 года жители портового города С. Лазара могли любоваться невиданным зрелищем: на большом рейде, среди океанских пароходов и военных крейсеров, стояло новое удивительное сооружение, напоминавшее издали присевшую на воду стрекозу с раскинутыми крыльями. Даже на большом расстоянии можно было судить о его громадности по сравнению о окружавшими его судами, которые оно превосходило длиною в пять или шесть раз. Вблизи впечатление было подавляющее: паровые катера, предназначенные как для местной публики, так и для многочисленных приезжих из Парижа и других городов, специально прибывавших почти ежедневно с целью осмотра нового сооружения, совершенно исчезали перед его громадностью.

Подъезжающие на катерах могли видеть два длинных цилиндра такого диаметра, что в каждый из них мог бы без затруднения въехать большой пароход. Эти два цилиндра, расположенные рядом, почти вплотную одни к другому, поддерживались на высоте около четырех метров над поверхностью воды целым лесом железных стоек и раскосов, утвержденных на двух длинных понтонах, имевших вид водяных лыж. В обе стороны от цилиндров простирались огромные брезентовые поверхности, изогнутые в форме крыльев и снабженные сложными железными каркасами, а также целой системой направляющих струн, сходящихся у небольшой замкнутой камеры, укрепленной между обоими цилиндрами в передней части снаряда.

Как приезжие, так и местные жители хорошо знали назначение и главные принципы устройства этого громадного сооружения: сведения о нем во всех подробностях распространялись газетами и другими периодическими изданиями уже в течение почти целого года. При посредстве его должен был осуществиться грандиозный научный опыт профессора Готье, ставшего за последнее время мировой знаменитостью.

Кроме того, французы смотрели на этот опыт, как на чисто национальное предприятие. История воздухоплавания развилась преимущественно на французской почве: Франция дала первый аэростат [1] На самом деле, первый аэростат был сделан за шесть лет до Монгольфье в России, дьяком Крякутным, которому и удалось совершить на нем небольшой полет, «выше березы», как говорится о том в рукописи Суликадзиева. Профессор Готье иногда упоминал об этом на своих публичных лекциях в качестве, забавного анекдота, «конечно не подрывающего первенства бр. Монгольфье!!» , первые дирижабли и лучшие системы аэропланов; теперь ей же предстояло подарить миру первый снаряд для полета в междупланетноe [2] Рассказ опубликован в 1927 году, поэтому ряд слов (повидимому, междупланетных, притти, навождения и др.) напечатаны с соблюдением устаревших норм русского языка. (прим. OCR). пространство.

На протяжении первой половины XX столетия было разработано множество проектов достижения Луны и даже планеты Марс. Все они исходили из принципов «реактивного» двигателя: ракета была признана единственным средством движения в пустоте межпланетного пространства, где отсутствует всякая неподвижная опора. Идея такого двигателя возникла первоначально в России: она родилась в гениальной голове известного Кибальчича [3] Осужденный по делу цареубийства 1 марта. Его участие в нем выразилось главным образом личным изготовлением метательных разрывных снарядов, одним из которых и был убит император Александр II-й. , почти накануне его казни в 1881 году. Однако об этом узнали лишь сорок лет спустя, когда оригинальный русский изобретатель Циолковский уже успел совершенно самостоятельно разработать детальный проект междупланетного корабля, в основных чертах представляющего громадную ракету.

Но обычно техническая или научная идея, если она верна в принципе и соответствует чаяниям эпохи, появляется почти одновременно в разных местах; так было и в данном случае: независимо от Циолковского, идея ракеты была использована для той же цели в Германии астрономом Обером и в Америке Годдардом. Первый занимался около десяти лет тщательными вычислениями и теоретической разработкой проекта междупланетного дирижабля. Второй избрал путь экспериментального исследования, но опыты стоили дорого, и их пришлось ограничить лабораторной обстановкой.

Однако, как ни благоприятны казались на первый взгляд теоретические результаты Обера и практические достижения Годдарда, все же каждому трезвому техническому уму представлялось несомненным, что для сколько — нибудь продолжительного путешествия в межпланетных пространствах потребуется ракета, по размерам своим превосходящая все реально осуществимое. Как бы ни доказывали математические выкладки германского астронома возможность в течение немногих минут достигнуть скоростей, выражающихся десятками верст в секунду, а затем уже нестись с этой космической [4] Скорость, свойственная большинству космических тел: так Земля движется по своему пути вокруг Солнца со скоростью 30 километров в секунду. В таком же роде скорость движения и других планет, комет и метеорных камней. скоростью по инерции в абсолютной пустоте, но оказывающей движению никакого сопротивления, все же оставалось несомненным, что на практике, дело будет выглядеть иначе: чтобы получить возможность управлять движением снаряда, изменять по желанию величину и направление скорости, чтобы иметь возможность не только куда-то отправиться, но и вернуться обратно, необходимо снабдить ракету зарядом, горение которого продолжалось бы несколько часов, хотя бы и с перерывами. А результатом колоссального заряда явился бы неминуемо и колоссальный вес; подъемная же сила ракеты, независимо от последнего, ограничена при любой конструкции известными пределами. В результате огромная ракета, рассчитанная на длительное горение, не смогла бы сама себя поднять, и осталась бы беспомощно шипеть и пыхтеть на земной поверхности вместо того, чтобы взвиться вверх и затем отправиться по своему назначению.

Такого рода соображения обескураживали всех серьезных ученых и инженеров. Огромная ракета, на которой человек мог бы пуститься в неведомые дали на завоевание новых миров, возбудившая вначале столько надежд, постепенно потеряла всякий кредит.

Требовался какой-то совершенно новый технический фактор, и надежды обратились к радию. Но и этот удивительный элемент, который с начала XX века привлекал глаза всех мечтателей и энтузиастов науки, оказав огромные услуги медицине и химии, успокоился, повидимому, на этом и почил в своем великолепном Дворце в Париже. Во всяком случае, на все зазывания междупланетных прожектеров он ответствовал солидным молчанием.