Ольга Макарова - Спасаясь от войны, или Закрытые небеса

Верно, черт с ним, со смыслом! Нам все тогда пофиг было. Просто раньше все заняты были друг другом, и нас четверых никто не трогал. А теперь, вишь, поделились на кланы. Помнишь, Бравер? Проныра? Кивают — без слов понимаем друг друга. Вот, и я помню. Встречаем как-то отряд. Форма русская, базарят тоже по-русски. Ну мы к ним — привет, братаны! Радуемся, как не знай кто. А они нас раз — и на мушку! Ну, мы сначала думали, что не узнают нас они. Видок у нас был еще тот: четыре лешака, сто лет не мывшись и нормально не жрамши, морды грязные да еще и загорелые — одни глаза видны, так что издалека за негров принять можно. Мы им — братаны, да мы ж свои! Русские. Из разведческого лагеря на тридцать пятой горе. А они нам — какой клан?

А мы и не в курсе были, что беспредел-то начался. Не врубились, че им от нас надо. Стоим, значит, как стадо баранов, и переглядываемся.

Ну, они тоже с минуту так постояли, потом оружие поотбирали у нас и повели куда-то. Мы минут десять шли, наверно. По дороге все вдолбить им пытались, что свои мы…

Проныра обиженно добавляет: вы, мол, пытались, а я виноватый оказался, как всегда! Прикладом по уху съездили, гады, по моему многострадальному уху. Да от души! Искры из глаз посыпались. Чуть на месте всех не замочил — даром что свои!

Подмигиваю Браверу: Проныра всегда крайний. Со школы еще… Ага, отвечает, но детство уж потом как-нибудь вспомним. Ты, это, конкретнее рассказывай. Уснет а то новичок скоро…

Новичок улыбается, головой мотает. Типа, не усну, мне очень даже интересно.

Но все равно ближе к делу, а то совсем не про то рассказываю уже…

В общем, допрашивали нас где-то неделю, а потом поверили, что мы правда ничего про кланы не знаем. А почему поверили? Да нужно кому больно к ним шпионов посылать. «Ворюги» их клан называется. Верное название — не армия у них, а сброд всякий. Добровольцы-малолетки, стариканы, до чужих трофеев жадные, да калек куча. Чего только стоит бомбардир ихний — однорукий НАТОвец! Ух, зараза! Всю душу вынул, пока учил взрывчатку делать. (Интересно, где он руку потерял?:) Небось бабахнуло чень-ть в лаборатории, в процессе химизма. Словечко-то какое! Химизм! А к однорукому ну просто как имя подходит!

Ладно, че вспоминать про этот тупой клан, на трофеях чокнутый. Они ж нас выучили да продали. «Чайкам» за всякое барахло и десять бочек бензина, явно какой-то дрянью разбавленного. Правильно, зачем им солдаты? Трофеи с поля боя и старичье с малышней собрать могут… Мы, честно говоря, и рады были, что нас «Чайкам» продали. У них армия небольшая, но в ней все как на подбор. Чуешь себя в своей тарелке.

У «Чаек» мы инструктаж проходили пару недель. Надо ж было им увериться, что мы, купленные-то, теперь заодно с ними и не драпанем в первой же разведке. Ну нам итак понятно, что, если от клана слиняем и будем бродить, как раньше, нас кто-нибудь замочит на второй же день. А клан — наша защита.

Проинструктировали значит — и отправили. Сначала Соло должен был идти, а потом мы, когда он вернется. Он всегда был первопроходец. И шансов на засаду напороться или на мину у него больше было, чем у нас. Первопроходцы всегда плохо кончают.

Вот и он так же. Просто не вернулся — и все. Нас (ну мы ж лучше его знали) послали выяснить, че с ним случилось. Мы сутки по окрестностям шатались, все кругом перевернули, уже надеялись, что живой он — просто в плен угодил, а значит, можно его обратно выменять. А назад возвращались — так его и нашли. Его убили дня три-четыре назад. Вернее, просто подстрелили и умирать оставили, потом жрачку, снайперку, пистоль, патронов до фига собрали — и бежать. А он в то время был еще живой… гады, сссуки! Вот так человека из-за жратвы и патронов… да еще и подло — в спину! И, небось, те, кому он доверял. Как будто шли по тропинке друг за другом. И еще мирно разговаривали, наверно… в честном бою его б никто не победил.

А вот тут самый прикол начинается, намекает Проныра. Бравер подхватывает, нас она домой отправила, а сама сбежала. Взяла след!

Ну все, я злобно хлопаю кулаком по ладони, щас что-то будет…

И это был ваш… дезертир, предполагает новичок, явно пытаясь предотвратить дружескую драку.

Верно, верно.

След?

След, говорю я, и в моей руке щелкает раскладной ножик. Правда, мало нужно, чтобы узнать человека? Этот ножик я ему подарила, когда мы еще добровольцами на войну уходили. Романтики мы тогда были, а проще сказать — дураки… он в грязи валялся, рядом с Соло. Вот и весь след… А потом я бежала без остановки двадцать кило по Полям Коммуниздия(лесок такой, где мин выше крыши), как сумасшедшая… ты же у нас из клана этих… «Берсерков»… кивает… ну, вот любой берсерк бы позавидовал… ярость… это не то слово… ха, думаю, совсем гад наглость потерял, по таким следам… слепой бы нашел…

Я умудрилась как-то ни на одну мину не наступить, нагнала его на второй день. Он там лагерь разбил, палатка, значит, костерчик. Сидит ко мне спиной, греется… весь в комок сжался, капюшон на голове… и дрожит, как будто мерзнет, когда жара под тридцать… форма на нем евоная, нестандартная, за сто метров видно…

Подкрадываюсь, короче, думаю, зарежу гада! Медленно, глядя ему в глаза. Ножик этот в одной руке, пистоль — в другой… Ну, я пистоль ему в спину. Попался, говорю, предатель! Поворачивайся, посмотреть на тебя хочу!..

…бросаю косой взгляд на Бравера. Руки потирает, предчувствует веселый ржач…

Поворачивается он, короче, смотрю — это пацан, лет тринадцати на вид или помладше. Дрожит, как в лихорадке, глаза сумасшедшие и… туманные, как у нарка.

Я обалдела просто, стою, как столб… а пацан, не будь дурак, с размаху долбанул меня в челюсть(да сильно не по годам!) — и бежать. Точно, сумасшедший… я ж его пристрелить могла, инстинктивно чисто…

Каароче, приковыливает Пайк к вечеру… Проныра перехватывает мой рассказ… челюсть набок… полудохлого «пацана» за шкирку тащит…

А пацан… влезает Бравер… при ближайшем рассмотрении оказался девчонкой… ой, сдохну ща… хе-хе-хе…

И молчит, как партизанка, чесслово!.. новенький, на общее веселье глядючи, тоже начинает улыбаться…

При виде аптечки разговорилась малость… говорю я… Видать, совсем хреново было… она раненая была… пулю, видно, сама выковыривала… без навыка совсем. Рану прижгла и замазала какой-то дрянью… ну вот все и загнило. Я детей люблю… мне ее жалко стало. В общем, рану промыли, антибиотиками посыпали… ну, перевязали как могли… У нас дней свободных еще два было, так шо решили заночевать прям там. Наутро партизанка наша в мир живых вернулась. Как зовут, говорю. Генри. Америкашка што-ль? Нет. А кто? Русская, грьт… короче не добились, почему она Генри, да и кому какое дело? Откуда, не говорит. Лет сказала шестнадцать(а выглядит дитем совсем). Форму (нестандартную, ту самую) у дезертира нашего, говорит, купила за какие-то книжки. Ты, спрашиваю, Соло пристрелила? Нет, грьт. Типа оружия у нее не было, только пневматичка и ножик (дезертирский этот, в форме в кармане был), так что убить нечем. Говорит, он уже мертвый был, она только пушку и патроны забрала. Ее кто подстрелил тоже не признается. Партизанка, одним словом… партизанка… Хотели мы ее с собой в клан забрать, надо ж ей место в жизни и все такое… только она на следующее утро смоталась. Аптечки наши прихватила, жрачку, патроны почти все… нам оставила пяток обойм — и на том спасибо. Маленькая воришка.