Александр Уралов - Data: полтора столетия будущего

Гудок вечерний — ночная смена. Хорошо, что батя в смену уже не работает — поговорить можно.

Алёна присела рядом и, не удержавшись, потыкала пальчиком в руку отца. Во, мускулы какие, а?! Твёрдые! Это потому, что батя работает много.

— Ну, что, стрекоза? Как там Дороховы? — спросил отец.

— Тимка-младший жопой в крапиву сел, — тотчас обрадовано затараторила Алёна, стараясь приглушить голос. — Бабушка Таня на спину жалуется, а дед Василий с охоты двух зайцев принёс и черемши два пучка. Дядя Чжи говорит, что на заводе у кузнецов прибавка будет. Не такая, как у токарей, а поменьше. Жена евойная Рита в Синячиху уехала вместе со старшими. Там им надо перину менять на какую-то штуку, забыла, как называется. Прабабушка Марина нам редиски дала и мне про компутеры сказку рассказала…

— А что за сказка? — улыбнулся отец.

— Про то, как компутеры на людей Чуму напустили! — выпалила Алёна.

— Потише там, — крикнула мать в окно. — И вообще, пора, Коля, и спать ложиться!

В хлевушке мыкнула Зорька, как бы подтверждая. Овцы ответили рассеянным блеянием. Кот Стрекозёл прошёл в дом с хищным видом — он заступал на ночную смену в подполе, ловил мышей, зарабатывал себе пропитание, требуя от хозяев только заслуженное блюдечко молока. Разумная скотинка, независимая! Днём спит, ночью работает.

— Это не компутеры, — понизив голос, сказал отец, пыхнув дымом в сторону неодобрительно оглянувшегося кота. — Это Древние сами на свою голову Чуму изобрели.

— Расскажи, а?

— Поздно уже…

— Ну, ты немножко, а? — шёпотом канючила Алёна.

— Ну, хорошо. Немножко, — согласился отец, доставая щипчиками уголёк из глиняного горшка и раскуривая потухшую самокрутку. — А потом спать пойдёшь, хорошо?

Алёна истово закивала головой.

— Давным-давно Древние люди богато жили. И то у них есть, и это! Птичье молоко и то целыми горшками пили. Ну, и загордились они непомерно. На Луну летают, на Марс. На дно морское опускаются, города там строят. Паровозы отменили — всё только на электричестве. Компутеры за них думают, роботы на заводах вкалывают, а сами они у бассейнов лежат и мёд с пивом трескают. Хорошо!

Вот только мусора много у них стало накапливаться. Уж его и на дно морское сбрасывали, и в землю закапывали, и в космос выбрасывали, а его всё не убавляется! Да всё от гордыни. Хлеб и тот в пластик заворачивали, вот до чего дошло. А пластика много было. И прозрачный, как стекло, и твёрдый, как железо, и лёгкий, как перо, и пуленепробиваемый… всякий! Сейчас-то пластика нет совсем, а тогда — горы вокруг городов выросли. Роботы и те не справлялись. Да и роботы, и мотобили, и космические корабли, и лодки — сами все из пластика сделаны были, вот оно как!

И решили учёные микробов-роботов таких изобрести, чтобы пластик съедали. Едят такие микробы пластик, а сами выпускают из себя чистый воздух — кислород называется — и серют такими какашками, что земля от этого родит со страшной силой!..

Алёнка захихикала, представив себе ма-а-аленьких шурале и шайтанов, которые бегают по твёрдому пластику, похожему на кусок льда, и грызут его. А на краю вереницей сидят, сняв штанишки, уже вконец объевшиеся и белеют маленькими замёрзшими задами. Какают с обрыва, совсем, как глупые мальчишки у реки… Она прыснула и закрыла рот руками.

— Ну, вот… и изобрели таких микробов! — сказал отец. — Радуются, обнимаются, пиво пьют. Запустили микробов на свалки и ждут, что получится. А хорошо получалось, поначалу-то. Микробы, видать, дрессированные были, где ни попадя не шлялись, а только там, где им Древние указали. Ну, и как-то раз перестали микробы людей слушать. Вот тут-то всё и началось. Вся земля вздрогнула. Без пластика этого Древние ни черта делать не могли. Представляешь? Компутеры ломаются, роботы ломаются, машины ихние хитрые с небес падают, сгорают, в морях-океанах тонут. Башни-города рушатся и горят — жуть! Пра-пра-бабушка твоя тогда из города убежала. Прихватила детей своих, ружьё взяла, пистолет, золотые цепочки и колечки…

А у города солдаты никого танками не пускают. Там твоего пра-прадеда и застрелили вместе с сыном его, Царствие им Небесное! А Дарья Егоровна с двумя дочками в леса ушла, спаслась.

Ну вот… стали люди друг с другом воевать. Работать-то никто не умеет! А жрать всем хочется. Потянулись они кто куда, землю-матушку осваивать. И смех, и грех — Чума и одежду рассыпает, и бумагу, которая не из льна сделана, и всё-всё подряд! Металлы только не трогает… стекло, дерево. А из них ни роботов, ни компутеров не сделаешь.

В общем, за двадцать лет так друг друга и поубивали. А кто просто от голода умер. Вон, видишь, спутник пролетает? От Древних остался. Говорят, Чума в космос не везде попала.

Ну, а здесь, в Алапаевске спокон веков по железу работали. Опять же, с Китая много толковых мужиков пришло, пока Чума бушевала. Железа кругом полно — бери, не хочу. Вот и приловчились наши предки танки, да мотобили разбирать и в дело пускать. Переплавляем и на пользу пускаем. Смотри сама — гвозди нужны? Нужны! Ружья нужны? Нужны! Гайки-болты, рычаги и поршни для паровоза? Только у нас и делают! Ну, и много чего ещё. Так что зажили мы здесь неплохо, чего и вам желаем! — неожиданно закончил отец, зевнув и перекрестившись.

— Ба-а-ать… ну, ещё-о-о!.. — хныкнула, было, Алёна, но сама себя одёрнула — отцу с утра на завод идти и два наряда отрабатывать!

Уже засыпая, Алёна подумала: «Послезавтра сваты приедут… ох, как хорошо! Буду к Настёне в гости ездить… на хутор…» — и так и заснула, с улыбкой.

1986

— Хорошо вам, конечно! По 'десятке' срубили! — ныл Пасхальный Кролик. — У тебя, Генка, какой оклад? Двести? Значит, ты две тысячи срубил, да? Как с куста!

— Минус налоги, — спокойно ответил Генка, привыкший ещё в поезде к подобным разговорам. Он размял новую папиросу 'Любительская', осторожно продул её и чиркнул импортной зажигалкой.

— Вот и зажигалочку приобрёл… — удовлетворённо констатировал Пасхальный Кролик, видимо, окончательно убедившийся в том, что старший научный сотрудник Генка Кайсаров вышел в разряд если не подпольных миллионеров, то весьма состоятельных людей. — Дай-ка, я гляну… почём взял? В Чернобыле?

— В Киеве, на перроне, — с удовольствием сказал Генка. — Валялась, подобрал. Да серьёзно я!! Потерял кто-то, я и подобрал!

Пасхальный Кролик скорчил постную гримасу. Немудрёные мысли его были буквально-таки написаны на лице: 'Знаем мы, Гена, все эти фокусы! Барагозил по ресторанам, трахал киевляночек, срубил бабок халявно, набрал в Киеве шмоток и фарцуешь теперь потихоньку… и вообще, пишешь отчёты типа 'Распределение стронция-90 в пределах южного сектора тридцатикилометровой зоны' и живёшь богатой и полной жизнью, в то время, как несчастный младший научный сотрудник, свежевыпеченный женатик и бородач Константин Пасхин гниёт в родном институте за паршивые 160 рублей ежемесячного оклада на руки.