Sib - Пилот

– Умеешь?

Она слабо улыбнулась:

– Это – мой!

– И как часто ты им пользовалась?

– Три раза в тир ездили!

– Ну, хоть что-то! По людям, разумеется, стрелять не приходилось?

– Нет.

– И слава Богу.

Мне и самому не приходилось, но ей об этом знать пока совершенно не обязательно. А вот поднакачать её морально не помешает. Как мне там дедушка мой в детстве момент разъяснял -

– Катя, если вдруг… ну, если в людей стрелять придётся, помни – по ту сторону ствола людей нет! Только мишени. Как в тире. Мы дома сидим, никого не трогаем. А если вдруг к нам кто заявится, то с намерениями не добрыми, стреляй не задумываясь. Лучше сидеть, чем лежать. Вопросы есть? Вопросов нет! Вот тебе кобура, пристрой, чтобы пистолет удобно вынимать было. Да не так, как у меня! Я же левша переученный! Или ты тоже левша? Нет? Тогда слева спереди. Вот тебе магазины. Один в пистолет, другой в кобуру. Патрон в патронник. Вот эту пимпочку, курок называется, пальцем придерживая, мягко спусти. Потом на предохранитель. Проверь, как ствол из кобуры выходит. Нормально?

– Спасибо!

– Пожалуйста!

Пока я Катю вооружал, сам просмотрел ассортимент патронов для СПАСа. Дробь мне нужна крупная. И пули. Так, вот лежат Rottweil 12/70 в пачках. Полупрозрачные пластиковые гильзы. Картечь. Самое оно. И рядышком такие же с пулями-турбинками. Тоже с магазины их вперемешку. Пуля-картечь. Готово.

– Катя, а верстак у вас есть в подвале?

– Верстак?

– Ну, стол с тисками? Мастерская есть?

– Вон та дверь. А зачем?

– Собственность твою портить буду. Ружбайка длинновата, неудобно будет. Хочу укоротить. Не возражаешь?

– Если надо, то значит надо.

– Правильно мыслишь. Наш человек!

Зажал аккуратно ствол в тиски и ножовкой ему безжалостно обрезание сделал. До антабки почти. Потом подумал и приклад снял. Но уже не хирургическим методом. Отвёрткой отвернул. Хват опробовал, сойдёт. Сантиметров на семьдесят короче стало. Катя только головой покачала. Примкнул магазин к СПАСу, патрон загнал. Магазин вынул и доснарядил. Потом остальные длинные. По карманам их распихал, россыпью ещё десяток и пистолетных тоже россыпью. Управился вроде. Можно и на верх выбираться. Пошли мы с милой моей на кухню. Сел я за стол. Смотрю на неё. Молчу. Она на ужин макароны готовит с мясом жареным. И тоже молчит. Нехорошо молчим. Надо как-то напряжение снять. А то как помирать собрались.

– Катенька-Катюша!

– Да, милый?

– А нет ли у тебя художников знакомых? Чтобы на самолёт картинку нарисовать? Аэрографию?

– Нет, но я могу узнать. У нас машины стало модно разрисовывать. А что именно?

Я на лиса кивнул, который на панамке красовался.

– Вот этого красавчика на киль хочу забацать. Договорись на завтра, если можно.

– Можно! Сейчас ужин приготовлю и договорюсь.

И засмеялась. Вот! Психотерапия называется! Когда человек о завтрашнем дне задумался, то сегодня ему помирать некстати будет! Да и не думаю, что так уж плотно за нас взялись. С налёту не вышло, а там глядишь и передумать могут.

Вина я наливать не позволил. На всякий случай. Реакцию алкоголь всё же снижает, а мало ли, вдруг понадобится. Сегодня и обойтись можно. Зазвал я Морса в дом, пусть дома караулит. Его слух с моим не сравнить, запер все двери на замки, а Катерину попросил сигнализацию включить. Хуже не будет. Удобства тут, в смысле здесь, не на улице слава аллаху. И в ванную пошёл, пот смыть. По барски налил водицы горяченькой, с шампунём трепетно нежным. Лежу, отмокаю. Пистолет на расстоянии вытянутой руки лежит на табурете, ружбайка в уголку у ванной притулилась, тоже тянуться не надо. Думаю думу. Когда же расколется Катерина? Когда на грудь мне упадёт в рыданиях и признаваться начнёт в делах неблаговидных? Кого мне валить придётся на прощанье? Ото одна сторона. И вторая. Пора мне валить с планеты этой. Ой, пора! А вот как? В "преспективе" у меня два варианта. Или через Москву, или здесь на западе тропу искать. Но, лучше конечно помучаться и свалить отсюда. Хлопот всяко меньше предвижу.

Тук-тук.

– Ты тут?

И хто бы это мог бысть? Киллёры стучать не стали бы, однозначно. Морсик тоже до таких тонкостей культуры не дорос пока. Неужели кирия Катерина лично? Надо же! Угадал стрёх раз!

– Да, это так! Я купаюсь!

– Могу я зайти?

– Если не страшишься узреть голого мужчину при ярком свете – милости прошу! Но за последствия не ручаюсь!

– Тебя – нет! Не боюсь! Но боюсь. Мы должны… Я должна… Ты должен… знать всё! Вот!

Катя надела уже свой любимый шелковый халат с драконами. К пояску прицепила кобуру с "Вальтером", который здорово тот поясок оттягивал. Выглядела она при этом совершенно не воинственно, а вовсе трогательно и беззащитно, несмотря на вооружённость отчаянную. И зрелище это было до того забавным, что улыбки я скрыть не сумел.

Она решительно пододвинула к ванне резной дубовый табурет, на котором я разложил свою зброю. Пришлось освободить даме место и пистоль на краю ванны пристроить. Как бы в воду не свалился. Впрочем, на таком краю самому спать можно, до того он широкий. А вот это уже не порядок. И пришлось просить любимую подвинуть табурет в сторонку чтобы сектор стрельбы мне не перекрывать. А то мало ли… сквозь Катю мне стрелять совершенно не хочется. Решительно. Устроилась Катя на табурете. Отважно ногу на ногу закинула, отвлекая меня голою коленкой до основания бедра и кружевами, и отважилась, наконец.

– Я рассчитывала, что через несколько дней мы с тобой улетим в Сибирь, и там всё станет совершенно не важно. Но обстоятельства складываются так, что твоей жизни угрожает… Эта тварь всё-таки осмелилась на покушение… Я должна…

– Успокойся, хорошая моя! Просто расскажи всё по порядку, и мы наверняка придумаем, что нибудь.

– По порядку?

– Да. Именно по порядку. Это всегда занимает меньше времени и всегда выходит значительно понятнее.

– Тогда по порядку. Всё началось, когда Теодор заболел. Иногда у онко-больных случается период, когда происходит значительное улучшение самочувствия. Так называемая ремиссия. К сожалению, у Теодора она была очень не продолжительна, всего две недели. Почувствовав облегчение, он снова отстранил меня от дел, стал сам принимать решения. И этим моментом воспользовалась эта крыса – наш юрисконсульт. Ты его видел в банке, когда оплачивал покупку самолёта.

Катерины гадливо передёрнула плечами и продолжила:

– Эта скотина подсунула Теодору семнадцать контрактов на фрахт наших судов. Обычные контракты, с не совсем обычными контрагентами, условиями и суммами неустойки. Теодор, пребывая в эйфории, на этот пункт особого внимания не обратил, поскольку был совершенно уверен в том, что контракты будут выполнены в срок и в полном объёме. Меня в известность об их существовании он поставить и не подумал. Эта свинья рассчитала всё точно. Теодору очень скоро стало значительно хуже, делами снова пришлось заниматься мне. Этот мужеложец, наш юрисконсульт, меня в известность поставить и не подумал. Совершенно сознательно, поскольку фирму у меня решили отнять.