Виктор Гребенников - Мой мир

Так в тот раз я ничего не понял, и, невыспавшийся, с тяжелой головой, ранним летним утром — еще не взошло солнце — подался в сторону тракта, чтоб на попутке уехать в Исилькуль.

В то лето я побывал на Заколдованном Озере еще четыре раза, в разное время дня и в разную погоду. К концу лета пчелы мои разлетались тут в невероятном количестве, доставляя в норки откуда-то ярко-желтую цветочную пыльцу — одним словом, чувствовали себя прекрасно. Чего не скажешь обо мне: в метре от обрыва, над их гнездами — явственный «комплекс» неприятнейших ощущений, метрах в пяти — без таковых…

И опять недоумение: ну почему же именно тут чувствуют себя прекрасно и растения, и эти пчелы, гнездящиеся здесь же в великом множестве, так что обрыв испещрен их норками, как не в меру ноздреватый сыр, а местами — почти как губка?

Не так давно Камышловка была широким полноводным притоком Иртыша, протекавшим рядом с Исилькулем. Теперь вместо реки — огромный лог с редкой цепочкой иссыхающих озер, со свалками на склонах, и еще сюда планируют провести канализационный сток…

Разгадка пришла много лет позднее, когда пчелоград в Камышловской долине погиб: пашня подступила к самому обрыву, который из-за этого обвалился, и теперь там не только ни норки, ни травинки, но и огромная гнуснейшая свалка. У меня осталась лишь горстка старых глиняных комков — обломков тех гнезд — с многочисленными каморками-ячейками. Ячейки были расположены бок о бок и напоминали маленькие наперстки, или, скорее, кувшинчики с плавно сужающимися горлышками; я уже знал, что пчелы эти относятся к виду Галикт четырехпоясковый — по числу светлых колечек на продолговатом брюшке.

Вот она, открывшая мне Чудо: пчелка Галиктус квадрицинктус (галикт четырехпоясковый).

На моем рабочем столе, заставленном приборами, жилищами муравьев, кузнечиков, пузырьками с реактивами и всякой иной всячиной, находилась широкая посудина, наполненная этими ноздреватыми комками глины. Потребовалось что-то взять, и я пронес руку над этими дырчатыми обломками. И случилось чудо: над ними я неожиданно почувствовал тепло… Потрогал комочки рукой — холодные, над ними же — явное ощущение тепла; вдобавок появились в пальцах какие-то неведомые мне раньше толчки, подергивания, «тиканья».

Схематический разрез гнезда галиктов близ самой глубокой его части. Внизу — обломки гнезд, положенные дырочками вверх, дают особенно сильное излучение.

А когда я пододвинул миску с гнездами на край стола и склонил над нею лицо, ощутил то же самое, что на Озере: будто голова делается легкой и большой-большой, тело проваливается куда-то вниз, в глазах — искроподобные вспышки, во рту — вкус батарейки, легкая тошнота…

Я положил сверху картонку — ощущения те же. Крышку от кастрюли — будто ее и нет, и это «что-то» пронзает преграду насквозь.

Следовало немедленно изучить феномен. Но что я мог сделать дома без каких бы то ни было физических приборов? Исследовать гнездышки помогали мне сотрудники многих институтов нашего ВАСХНИЛ-городка [13] ВАСХНИЛ в бывшем СССР — Всесоюзная академия сельскохозяйственных наук имени В. И. Ленина. ВАСХНИЛ-городком по сей день называют в обиходе Краснообск, городок сибирских ученых-аграрников под Новосибирском. . Но, увы, приборы не реагировали на них нисколько: ни точнейшие термометры, ни регистраторы ультразвука, ни электрометры, ни магнитометры. Провели точнейший химический анализ этой глины — ничего особенного. Молчал и радиометр…

Зато руки, обычные человеческие руки — и не только мои! — явственно ощущали над гнездовьями то тепло, то как бы холодный ветерок, то мурашки, то тики, то более густую, вроде киселя, среду; у одних рука «тяжелела», у других будто что-то подталкивало ее вверх; у некоторых немели пальцы, сводило мышцы предплечья, кружилась голова, обильно выделялась слюна.

Сходным образом вел себя пучок бумажных трубок, сплошь заселенных пчелами-листорезами. В каждом тоннеле помещался сплошной ряд многослойных стаканчиков из обрезков листьев, закрытых вогнутыми круглыми — тоже из листьев — крышечками; внутри стаканчиков — шелковые овальные коконы с личинками и куколками. Я предлагал людям, ничего не знающим о моей находке, подержать ладонь или лицо над гнездовьем листорезов, и все подробно протоколировал. Результаты этих необычных экспериментов вы можете найти в моей статье «О физико-биологических свойствах гнездовий пчел-опылителей», опубликованной в третьем номере «Сибирского вестника сельскохозяйственной науки» за 1984 год. Там же приведена и формула открытия — краткое физическое объяснение этого удивительного явления.

Гнездовье пчел-листорезов: пучок бумажных трубок, сплошь заполненных зелеными стаканчиками, сработанными из листьев. Чем больше заселений — тем ощутимее излучение.

«Отталкиваясь» от пчелиных гнезд, я натворил несколько десятков искусственных «сотов» из пластика, бумаги, металла, дерева, и оказалось, что причина всех этих непривычных ощущений — никакое не «биополе», а размеры, форма, количество, взаиморасположение полостей, образованных любыми твердыми телами. И по-прежнему организм это чувствовал, а приборы «молчали».

Назвав находку эффектом полостных структур — ЭПС, я усиленно продолжал и разнообразил опыты, и Природа продолжала раскрывать мне свои сокровенные тайны одну за другой…

Оказалось, что в зоне действия ЭПС заметно угнетается развитие сапрофитных [14] Сапрофитные организмы — питающиеся мертвыми останками растений. почвенных бактерий, дрожжевых и иных грибков, прорастание зерен пшеницы, меняется поведение микроскопических подвижных водорослей хламидомонад, появляется свечение личинок пчел-листорезов, а взрослые пчелы в этом поле ведут себя намного активнее, и работу по опылению растений заканчивают на две недели раньше.

7 декабря 1983 г., Новосибирск. Пшеница по G2 зёрна. Опыт: под ячеистой структурой. Справа — контроль.