Виктор Гребенников - Мой мир

Рисованные кадры к телепередаче "В логове муравьиного льва" — Омское ТВ, 1967 г.

Каких только экспериментов я не ставил с этими удивительными существами! Они строили свои ловчие воронки даже в… манной крупе. От обильной молочной пищи они быстро росли, и однажды я не досчитался одной воронки. Покопался в песке — и нашел в его глубине крупный шарик, обклеенный песчинками. Это был кокон муравьиного льва. Поглядеть бы, что там, внутри! Но я решился на это, когда ушла в песок и соткала кокон вторая личинка.

Воронка; свежий кокон с куколкой; кокон, покинутый взрослым муравьельвом.

И вот я осторожно вскрываю кокон тонкими ножничками. Надрез, еще надрез… Я отогнул лоскут. Внутренняя стенка кокона, грубого снаружи, нежно-шелковистая, — и шелк этот отливал перламутром — царская колыбель кровожадной хищницы… Взрезаю кокон глубже; стоп — там кто-то шевелится! И вот передо мною совершенно странное существо, скорее похожее на маленькую бабу-ягу, чем на куколку насекомого. И тем не менее это куколка, в которую совсем недавно превратилась толстая рогатая личинка. Я тут же сделал с нее набросок, водворил на место, как мог «закрыл дверь»…

Вскрытый кокон муравьиного льва.

А потом мне несказанно повезло. Однажды я случайно заметил внутри банки, в которой лежали коконы, какое-то движение. Это из кокона вышел взрослый муравьиный лев. Новая чудесная метаморфоза… Маленький оборотень походил бы теперь на стрекозу, если бы не коротенькие чешуйки на спине вместо крыльев. Когда они вырастут, крылья? Ведь у взрослого насекомого четыре большущих прозрачных крыла. Но насекомое ползало по песку на дне банки и не меняло своего облика. Неужели этот неудачник так и останется с недоразвитыми — может, от моей молочной диеты — крыльями?

Муравьиный лев вполз на веточку, что стояла в банке, уселся поудобнее вниз спиной, и вдруг я заметил, что «чешуйки» его начали быстро расти.

Крылья!!!

Прошло три минуты, пять, десять… В эти считанные минуты я особенно жалел, что не имею своей кинокамеры: получились бы уникальные кадры!

И я делал наброски — один, другой, третий; крылья удлинялись на глазах, быстро-быстро «вытекая» из спинки… Много я видел всяких насекомьих метаморфоз, рождений бабочек из гусениц-куколок, и у них тоже росли крылья, но незаметно для глаз, часами; то же у мух, жуков, перепончатокрылых. Но такой скорости роста, чтобы вот так, зримо, за минуты на сантиметры, — такого я не видел никогда и нигде про такое не читал.

У бабочек крылья растут куда медленней.

Здесь явно использовалась гравитация — притяжение Земли: гемолимфа (насекомья кровь), накачиваемая в жилки маленького выроста, делала его тяжелее; и он опускался вниз под собственной тяжестью, не то разворачиваясь, не то посекундно усложняясь и формируясь; все это очень походило на ускоренную киносъемку распускающегося цветка — когда пленку потом прокручивают с нормальной скоростью, цветок распускается за секунды на глазах. Но то в кино, а это совершалось наяву, и я едва успевал делать наброски.

Прошло двенадцать минут, и большие, роскошные, прозрачные крылья, украшенные нежнейшей сеткой жилок, будто кружевом, украсили насекомое, ничем теперь не напоминающее мрачного жителя подземелья. Но это было еще не все: чтобы крылья при таком сверхскоростном росте не мешали друг другу, они «выпускались» из спинки наискосок; когда же достигли почти нормальной длины, то все четыре крыла враз повернулись вдоль своей оси и приняли нужное положение «домиком» как у всех взрослых сетчатокрылых насекомых, к которым относится муравьиный лев.

Вскоре из кокона вышел и другой. Днем мои «воспитанники» сидели спокойно, зато по ночам из затянутой сеткой большой банки слышался громкий шелест их крыльев: в отличие от стрекоз, на которых они так похожи, взрослые муравьиные львы охотятся только по ночам. Нередко случалось, что при моих ночных охотах в Крыму и Исилькуле они прилетали на свет фонаря — именно потому я сначала познакомился со взрослыми «муравьельвами», а уж потом — с ловчими воронками их личинок.

Этого взрослого Мирмелеона я сфотографировал на окне у стекла, когда он вдоволь налетался по комнате…

Удивительный рост крыльев муравьиного льва мне посчастливилось наблюдать дважды. И оба раза меня как естествоиспытателя и художника это зрелище потрясало; мне кажется, что равных ему нет, может быть, во всей Вселенной.

Нет, не зря устроен тут двадцать лет назад заказник для охраны насекомых!

Близкая родственница муравьельва златоглазка помогает сберечь урожай: ее личинки охотятся на тлей.

Строение и жизненный цикл златоглазки. Чтобы никто не съел ее яички, они посажены на длинные тонкие стерженьки.

…Вот и совершили мы с вами, читатель, совсем коротенькую экскурсию по Поляне — всего лишь в несколько десятков шагов, и вы узнали о жизни здешних насекомых совсем немного. Но теперь наверняка не скажете то, что о них нередко доводится слышать: «а какая от них польза?», «зачем они нужны, и без насекомых было б хорошо», и так далее. И будете смотреть на мир живых существ внимательнее, и станете его оберегать, что для меня будет высшей наградой, означающей, что книгу эту писал-рисовал не зря.