Кир Булычёв - «Если», 2002 № 12

Пауза затянулась секунды на три, поскольку мы как раз глядели в оба — причем с вершины маяка. Сколько времени потребуется моему телу, чтобы долететь до земли, если его сбросит вниз мускулистый помощник Хранителя? Мысль о собственной скорой гибели помешала мне высказать вслух свои угрозы — вот если бы я сначала задраил люк челнока и обратился к менеджеру космопорта по громкой связи, тогда другое дело. Но тут я вспомнил о мономолекулярных пилах.

Нет, это не мой стиль!

— Иногда приходится применять самые жесткие методы, — не унималась Лилл.

— Нельзя угрожать сжечь целую планету ради производства выпивки! Даже очень дорогой! — парировал я.

— Послушайте, господин Недосягаемый, — начал я изобретательно лгать, — в моем мире довольно жесткие законы. Если человек не добивается поставленной цели и огорчает своих спонсоров, он должен покончить с собой вполне определенным способом. — Я говорил так, словно цитировал свод планетарных законов Монтеверте. Едва ли кто-нибудь на Черводреве имеет доступ к гипербиблиотеке, чтобы проверить мои бредни. Я воодушевился еще сильнее: — Институт ксеноботаники потеряет деньги и реноме. И я буду вынужден взрезать себе живот при помощи жесткого листа с планеты Си-риан.

На лице Хранителя появилось беспокойство:

— Суровый закон!

— Поскольку у меня есть некоторые оправдания, мне разрешат применить местную анестезию.

— Все равно жестоко. Как может институт терять ученых?

— Вы слышали про П-или-П?

— П — значит предложение? Или это какие-то символы?

— Осторожно. Он совсем неглуп.

— Нет. Публикация или Погибель. Это закон для ученых, доведенный до абсурда на Мондеверте. Многие стремятся заполучить хорошую должность, но число вакансий весьма ограничено. Институт неукоснительно следует принципам Дарвина в распределении выгодных постов. Так что меня ждет смерть.

— А как насчет побега? — предложил он.

— Я не смогу перенести бесчестья! Стать отверженным ученым — никогда!

Недосягаемый помрачнел еще сильнее. Я почувствовал удовлетворение — идея сработала.

— Это я тебя стимулировала, предложив уничтожить высохшие листья, — самодовольно заявила Лилл.

Вот уж нет, дорогая, плоды принесла моя собственная изобретательность.

— Дайте подумать, — Хранитель Света прикрыл синие глаза.

Он несколько раз потыкал пальцем в разные стороны. А потом принялся напевать и медленно поворачиваться, не двигаясь с места — видимо, его собственный вариант воплей и вращений. Хотя здесь были перила, головокружение на такой высоте — штука опасная. Хранитель наконец остановился и обратил лицо в сторону моря, а потом открыл глаза.

— Двести лет назад, — сообщил он, — один корабль выходил в море до того, как ветер переносил на берег всю листву, а морские черви еще продолжали спариваться. Такой корабль назывался резчиком, потому что он прокладывал себе путь сквозь оставшиеся листья. На остром бушприте корабля собирались отважные добровольцы, которые рассчитывали поразить поднявшегося на дыбы червя, чтобы доказать свое мастерство и подарить удачу предстоящей навигации. Когда через два или три дня резчик возвращался в Райскую бухту, здесь зажигали ядерный факел. Поразить червя было очень непросто, и горе кораблю, если подруга поверженного пыталась отомстить. После того, как погиб резчик по имени «Шип» (а с ним почти вся команда), мы сказали этой традиции — нет, нет и еще раз нет. Возможно, мы стали слишком слабыми и самодовольными. Я полагаю, что ваше появление и просьба о помощи есть знак судьбы: пора возродить прежний обычай и отправить резчик в море.

Замечательно! Впрочем, кто знает… Мне предстоит отправиться в плавание на корабле, который попытается загарпунить огромного червя — а у него еще есть подруга! Тем не менее я быстро ответил:

— Полагаю, я могу стать добровольцем. Мне знаком китобойный промысел. — Честно говоря, гораздо лучше мне были знакомы петушиные бои.

— Китобойный промысел?

— Киты — это такие огромные морские существа на старой Земле, где моря заполняет вода.

— Хм-м-м, — сказал Хранитель.

Он ведь должен знать, что на большинстве других планет моря состоят из воды? Или он прикидывает, сойду ли я за добровольца?

— Я с радостью оплачу слитками стоимость экспедиции — продукты, жалованье морякам, все, что потребуется, — если мне позволят собирать листья.

Недосягаемый кивнул.

— А добровольцев будет достаточно?

— О, не беспокойтесь.

— Ну, ты довольна Лилл?

— Все чудесно.

Когда я переступил порог «Дома у моря», Ма Хозяйка и Булочка обслуживали многочисленных любителей пива. Наступила тишина. Все головы повернулись в мою сторону. Очевидно, моя миссия вызывала у местных жителей огромный интерес.

— Ну, Пламенный Лис, — очень громко спросила Ма Хозяйка, хотя в таверне стояла гробовая тишина, — что сказал Хранитель?

Я поведал ей и всем присутствующим о своем разговоре с Хранителем.

— Недосягаемый решил восстановить Обычай Резчика. Один корабль выйдет в море раньше остальных, чтобы попытаться поразить червя. Ранняя пташка червяка ловит, а я смогу собрать листья.

— А что такое пташка? — спросил один из посетителей.

Оставив деревянные чашки с пивом, мужчины начали покидать таверну, и я сообразил: они спешат на Маяк, чтобы записаться добровольцами. Булочка выскочила из-за стойки.

— Кораблю необходим кок! А за тобой, — бросила она мне на ходу, — нужно присматривать!

— Нет, Булочка! — крикнула ей вслед мать, но было уже поздно.

«Ворчун» грохотал, вибрировал и раскачивался из стороны в сторону — имя прекрасно подходило кораблю, ехавшему по морю на многочисленных деревянных колесах под парусом, наполненным крепчающим с каждым часом ветром. Мои опасения относительно интимного шепота Булочки отпали сразу — всем приходилось кричать или объясняться при помощи жестов. Кое-кто из матросов пользовался затычками для ушей. Я опасался, что несколько дней, проведенных в море, окончательно испортят мой слух.

— Полагаю, я могу убрать шум, — предложила Лилл. — Ты ничего не будешь слышать.

Кроме голоса Лилл — она меня монополизирует, и я превращусь в марионетку.

— Нет уж, спасибо, дорогая.

Двойные якоря «Ворчуна» — точнее, тормоза — представляли собой сменные прокладки из дерева. Шины на колесах были из коры, вот только менять их во время движения не представлялось возможным. Смотрите, наш корабль карабкается вверх по деревянной волне, а через несколько мгновений уже спускается вниз, во впадину. Я покрепче вцепился в поручень, а лихой ветер подхватил листья и закружил их в воздухе. Капитан, нет, мастер Смельчак, улыбнулся мне и жестами показал, что я могу отправить содержимое моего желудка за борт, ежели у меня возникнет такое желание. «Ворчун» протяжно застонал.