Ллойд Биггл - «Если», 2002 № 02

Я больше не стану превозносить находящегося здесь человека. Прошлой ночью в больнице я присутствовал на официальной церемонии прощания, устроенной его любящей семьей и друзьями, и все мы, сидя у его постели и глядя в просветленное лицо, долго с ним беседовали. Трогательное событие, когда радостные воспоминания смягчали скорбь и осушали слезы. Он знает, с какой любовью, благодарностью и почтением относятся к нему окружающие. Поверьте, все необходимые слова уже были сказаны.

Послышались громкие рыдания и всхлипы родных заместителя. Безымянный человек поморщился, провел потной ладонью по пробивающейся на еще недавно выбритом черепе колючей щетине. Ему показалось, что он нащупал шрам, тонкой линией окруживший темя, хотя, по правде сказать, он был уже почти невидим.

— И теперь, — продолжал священник, — человек, лежащий здесь, принимает не только новое имя, но и надевает окровавленные одежды, и берет на себя грехи убийцы, известного, как…

Тут священник пробормотал имя, когда-то принадлежавшее человеку, сидевшему по другую сторону стекла. Любопытно, что знакомые гласные звучали глухо, отстраненно, словно откуда-то издалека. И казались совсем чужими, не имеющими к нему никакого отношения.

— Однако этот груз, — разглагольствовал священник, — не покажется этому благородному человеку слишком обременительным: провидение не оставит его. А теперь помолимся.

Звук отключили. Судя по движению губ, священник читал молитву, склонившись над распростертым человеком. Такое же молчание воцарилось среди присутствующих.

Безымянный убийца прочитал то, что тоже, как он надеялся, было молитвой..

Теперь комната смерти опустела, если не считать заместителя, по-прежнему неподвижно лежавшего на каталке. Осунувшееся лицо оставалось в тени. Зато рука, которой предстояло нажать кнопку пуска, была хорошо видна. Он станет истинным убийцей в самый последний момент, хотя при этом лишит жизни только себя. Вот оно, легкое движение пальца…

Красные глазки индикаторов на правительственных видеокамерах жадно горели, вбирая в себя происходящее. Спустя десять бесконечных минут, во время которых тщательно отмеренные дозы яда циркулировали по кровеносной системе заместителя и дыхание его медленно замирало, тюремный доктор вошел в опечатанное помещение, произвел осмотр и поднял голову. И хотя он забыл включить динамики, все сумели прочитать по губам:

— Он мертв.

Начальник тюрьмы встал и приблизился к безымянному мужчине. Тот в ужасе съежился. Угрюмый чиновник ухитрился выдавить улыбочку перед камерами и протянул руку убийце. Тот машинально ее пожал.

— Мистер Глен Суон, благодарю за участие в процедуре. Мы задержим вас только для выполнения последних формальностей: необходимые подписи и тому подобное. И тогда вы можете покинуть нас. А теперь позвольте представить вас вашей новой семье.

Воздух в метро был затхлым и жарким, вонял мазутом, электропроводкой, потом, жареной едой, мочой. На платформе оказалось куда больше народа, чем рассчитывал будущий убийца. Он не знал о том, что где-то неподалеку дают новую пьесу, зрители которой после окончания ссыпались в подземку. Подобные события были вне интересов будущего убийцы, и он наверняка растерялся бы, не подслушай оживленного обмена мнениями.

Ему стало не по себе, но, поразмыслив, он все же решил не отказываться от своих планов. К этому его толкали как необходимость, так и гордость своим незаконным ремеслом.

Лихорадочно шарившие глаза наконец отыскали подходящую жертву: пожилую даму в меховой шубе, судорожно сжимавшую театральную сумочку. Похоже, она возвращалась из театра совсем одна.

Он начал продвигаться к ней, вроде бы бесцельно, ленивым шагом, но на самом деле хищно и целеустремленно.

Из туннеля донесся пронзительный свист и рев приближавшегося поезда. Люди стали нетерпеливо перемещаться к краю платформы.

Мужчина встал за спиной ничего не подозревавшей жертвы и осторожно протянул руку к блестящей черной сумочке. Еще мгновение, и она оказалась в его ладони. Резко дернув, он одновременно повернулся. Но сумочка не поддалась. Скрытая от глаз тонкая позолоченная цепочка была обмотана вокруг запястья женщины.

Он снова дернул. Женщина пронзительно взвизгнула. Грабитель схватил ее за запястье, чтобы сорвать сумочку. Жертва отшатнулась. Цепь порвалась, его хватка ослабла, и женщина рухнула вниз, на рельсы.

Преступник попытался было сбежать, но его мгновенно сбили с ног два случайных свидетеля, здоровенные парни, которые принялись обрабатывать его кулаками, чтобы загасить всякую попытку к сопротивлению.

И лишь потому, что его покрытое ссадинами и синяками лицо было вжато в грязный бетон, он не увидел, как стал убийцей — в этот момент колеса поезда раздавили несчастную. Зато он слышал и запомнит навсегда вой бесполезных тормозов, крики толпы и последний, оборвавшийся на немыслимо высокой ноте вопль жертвы.

— Думаем, общими усилиями мы с вами сможем добиться успеха, — объявил глава Совета по ренормализации, подняв глаза от ноутбука, на экране которого ползли бесконечные столбцы информации о безымянном мужчине. — Однако все зависит от вашей позиции. Вам придется поработать по-настоящему. Усердно и со всем старанием. Ваша реинтеграция в общество не обойдется без жертв и сложностей. Как по-вашему, сумеете ли вы начать новую жизнь? Только честно, без всяких уверток?

Сидя за длинным полированным столом, напротив членов Совета, убийца пытался скрыть изумление и вполне естественные подозрения, а также не дать нежелательным эмоциям исказить каменное выражение лица. После шести месяцев бесконечных апелляций, вплоть до Верховного суда, заваленного подобными жалобами, в обстоятельствах, когда неминуемая смерть холодно смотрела в лицо, убийца согласился бы на что угодно. И они, разумеется, это знали. Любое, что ему могли предложить, даже пожизненное заключение, все равно лучше крайне неприятной альтернативы. И хотя он весьма смутно представлял себе будущее, все равно оно казалось куда более привлекательным, нежели остаток жизни, проведенный за решеткой.

Но после того, как он произнес все соответствующие слова, которых от него ждали, и Совет начал объяснять подробно, что именно ему предстоит, мужчину посетили некоторые сомнения.

— Первое, что придется сделать, — процедура весьма неприятная. Необходимо вскрыть ваш череп, чтобы вставить этакого крохотного помощника. Кора вашего головного мозга будет покрыта живой массой паранейронов, известных под названием Этических Глиальных Вспомогательных клеток, иначе говоря, ЭГВ, которые также будут иметь разветвленные связи с различными субсистемами в вашем мозгу. У ЭГВ нет своих собственных способностей, никаких эмоциональных и интеллектуальных свойств. Можете считать их просто живым переключателем. У ЭГВ имеется одна-единственная функция.