Михаил Успенский - Змеиное молоко

— Только к господину старшему мажордому… виноват, вицепремьеру, тебя все равно не пропустят, — предупредил канцелярист. — Он и так ночей не спит, почернел весь…

Герцог подумал, что «старший мажордом» по-алайски звучит вполне грамотно, а по-русски тавтология получается.

Размахивая с таким трудом полученным пропуском, герцог шагал вдоль неимоверно длинного коридора, выкрашенного в унылый зеленый цвет. Его обгоняли и мчались навстречу ему на велосипедах многочисленные курьеры и посыльные, но все равно было понятно, что ни одно донесение, ни один приказ не поступят по месту назначения в срок. Возле всех дверей стояли часовые, стараясь соблюдать какое-то отвратительное подобие строевой выправки.

«Однако, я опаздываю» — подумал полковник Гигон, взглянув на вмурованные в стену часы, но сразу понял, что часы остановились — и надолго.

У нужной ему двери стоял тощий мальчонка. На нем как на вешалке болтался парадный мундир старшего бронемастера со споротыми нашивками, а вместо автомата поперек груди висела дедовская винтовка.

— Как стоишь? — рявкнул герцог. — Кто так службу несет? Ты конюшню охраняешь или слугу народа?

Конюшни у герцогов Алайских охранялись не в пример лучше.

— Виноват, — сказал часовой и попробовал подтянуться. — Виноват, господин… э-э-э… — он безуспешно пытался определить чин и звание стриженного парня в каком-то подозрительном халате.

— Командир медицинского отряда Угог, — подсказал герцог, сильно повысив себя в чине. — Ступай и доложи — по делу, не могущему иметь отлагательств. Специальный доклад департамента народного здоровья при подкомитете тотальной вакцинации…

Он подумал, что во времена смут и потрясений хорошо подвешенный язык значит куда больше, чем самый изобильный печатями документ. Мальчонка открыл дверь и вошел, но почти тут же вылетел под настоятельным воздействием пинка, а в двери показался очень важный и очень довольный собой господин в хорошем костюме и с явной военной выправкой. Господин очень старался выглядеть старше своих лет.

— Что это за скотина тут смеет… — начал он и осекся. Герцог внимательно глядел ему в лицо и холодел.

— Гаг? — шепотом спросил господин.

Герцог кивнул.

— Тебя же убили, — так же шепотом сказал господин.

— А ты меня хоронил? — ухмыльнулся герцог.

От сердца отлегло.

Нарвался он не на внимательного придворного, а на Бойцового Кота, сослуживца Гага, наверняка, судя по ряшке, капрала.

— Хорошо устроился, капрал, — сказал он. — Непыльно устроился…

Референт, небось?

Капрал-референт втянул его в прихожую.

— Вот как кликну часовых… — неуверенно сказал капрал. — Ты разве не знаешь, что Бойцовые Коты теперь вне закона?

— Кликни, отчего не кликнуть, — сказал герцог. — Эть, змеиное молоко!

Я, значит, Бойцовый Кот, а ты у нас, значит, Порхающая Принцесса.

— За меня поручились, — сказал капрал-референт. — Я чист перед народом…

— Это ты-то чист? А кто крестьян-дезертиров в Буром Логу…

— Тише! — прошипел референт. — Молчи, брат-храбрец. Я тебя не видел, ты меня не видел…

— Нет уж, — сказал герцог, закипая гневом Гага. — Это я чист — которую неделю искупаю вину перед народом в санитарной службе, людей спасаю, змеиное молоко! А ты тут на усиленном пайке отсидеться думаешь? Нет уж, у нас на фронте все пополам было, и здесь должно быть все пополам!

— Все-таки зря тебя не убили, — пожаловался капрал-референт. — Сволочь ты, Гаг! Всех ребят убили, и господина старшего наставника Диггу убили, — он неожиданно шмыгнул носом, — а ты все живой!

— Пожалуй, я сяду, — сказал герцог и действительно оседлал стул задом наперед.

— Уходи, всем святым прошу, — заныл капрал-референт. — Меня погубишь, мать погубишь… Я тут подженился еще, квартирку хорошую заняли, раньше там господин управляющий парком жили… Уходи, а работу я тебе найду, хорошую работу, может, даже телохранителем устрою…

— Пожалуй, я и закурю, — герцог достал из кармана халата обрывок газеты и кисет.

— Только не это! — шепотом завопил капрал. — Господин вицепремьер сами не курят и другим не велят, и чтобы в их присутствии…

Отцы-драконы! Да у тебя и газетка старорежимная, за ее хранение теперь знаешь что полагается?

— Успокойся, брат-храбрец, — сказал герцог. — Представь, что лежим мы с тобой в окопчике, над нами крысоедовские бомбовозы второй заход делают — и сразу успокоишься…

— Да? И, между прочим, крысоедами ругаться теперь тоже запрещено. Крысоеды нынче эти… ну… братский народ Каргона, вот!

— Слушай меня внимательно, дурак, — сказал герцог, но курительные принадлежности все-таки спрятал. — Слушай внимательно. У меня для господина вице-премьера донесение, да такое, что ежели я его не доставлю, не сносить мне головы. И тебе не сносить головы, ежели ты меня до него не допустишь. А если доложишь, то может нам обоим выйти награда и крупное повышение… Вот и соображай.

— Все равно без доклада нельзя, — заныл капрал-референт. — А как я про тебя доложу? Санитаришка пришел, весь в дерьме?

— Скажешь — пришел человек, принес известие от Вольдемара.

Запомнил? От Вольдемара, мол, срочное сообщение.

— От Вольдемара… — капрал помотал головой. — Что это за слово такое — вольдемара? Наркота какая-нибудь новая?

— Не твоего ума дело, — сказал полковник Гигон. — Двигай быстрее. А то закурю! — угрожающе добавил он.

Референт скрылся за металлической дверью. Старший мажордом вступил в свою должность сравнительно недавно, по рекомендации предшественника, не имевшего наследников по мужской линии. Видеть молодого герцого Алайского он мог только на портретах, поскольку молодой герцог в то время уже вовсю отрабатывал свою легенду в качестве курсанта школы Бойцовых Котов. А вот Гага он, конечно, запомнил…

— Господин Андрей! — герцог рванулся навстречу вышедшему, даже стул уронил. — Господин Андрей, большая беда! — как бы от волнения он заговорил по-русски.

Вице-премьер в полувоенной форме, высокий, светловолосый и очень похожий на отца, глядел на него с нескрываемым удивлением.

Потом все понял, и, схватив за рукав халата, ввел герцога в кабинет.

— Ты с ума сошел, Бойцовый Кот! — сказал он. — Нет, все-таки отец зря с тобой нянчился. Ты что, не знаешь, что должен помалкивать?

— Вовсе я не должен помалкивать, господин Андрей, — с достоинством парировал герцог. — Подписки я вам никакой, между прочим, не давал. И господин Корней говорил, когда меня… э-э… провожал: болтай, мол, чего хочешь, мало ли в войну людей спятило?

— С вами спятишь, — сказал Андрей Яшмаа, сел за свой роскошный стол и обхватил голову руками. — Что у тебя за беда? Нынче у всех беда.

— Господин Андрей, — герцог говорил быстро, захлебываясь — так всегда выглядит убедительнее, — докладываю: вчера с Архипелага прилетел гидроплан. Синекожие восстали, порезали персонал метеостанции. Вот на гидроплане раненых и привезли. А среди них — господин Вольдемар, весь такой, я извиняюсь, черненький… Да что я, господина Вольдемара не помню, как он меня в спортзале швырял?