Дмитрий Минаев - Маленькая Миледи 2 Первые шаги

Наверно легче всего общаться со своими вторыми половинами было предводителям драдмарцев. Оба хорошо знали имперский, даже, Ламмар.

И сразу нашли общий язык, видно поэтому и первенцы у них появились раньше всех.

Но я ж говорила, что остальные беглецы в то время ещё мечтали вернуться на родину.

Между прочим, где обещанная инфа о допросе Чака?

Сию минуту. Так вот, Тоша… О-о-о, совсем забыла рассказать о ней!

У-у-у, когда же это кончится!

Нет, ну надо же сказать хоть пару слов об этой необычной женщине! Как я уже говорила, Тошхарарман не слишком походила на остальных табирок. Может, издали было не отличить: чёрные, как вороново крыло, волосы, чуть раскосые глаза, правда, совсем необычного для кочевников серо-зелёного цвета. Дальше шли сплошные отличия, ведь кожа женщины была куда светлее, чем у прочих обитательниц степей, лишь с лёгкой позолотой, да и сама она была выше ростом и стройнее.

Даже слишком, напоминая своей фигурой больше эллиенов, чем людей.

Возможно.

И ещё взгляд…

Такой необычайно пронзительный. Будто стремящийся проникнуть в душу и вывернуть там всё наизнанку.

Да и муж был ей подстать…

Точно. Поскольку священников у драдмарцев не было, Влэхрионар худо-бедно исполнял у них обязанности служителя культа бога Ийлава, помимо руководства медицинской, интендантской, ветеринарной и прочими службами.

Ну да, на полставки – колдун, на другую – по всякой фигне.

Тогда уж – шаман, а считать здоровье сограждан и их снабжение всем необходимым ерундой – типично российская безалаберность.

Так вот, всю ту тарабарщину, что нёс Чаакрамендран, которого я обозвала Чаком, на что наш гость никаких возражений не высказал…

Попробовал бы он это сделать!

В общем, то, что он говорил, с грехом пополам переводили Тоша с Нимой. Диалог этот, подтверждаю, как свидетель, оказался очень непростым. Чак безбожно коверкал слова, и женщинам не сразу удавалось ухватить суть сказанного, а Эрвендилтоллиону с Эпширом, которые, собственно, и вели допрос, приходилось по нескольку раз переспрашивать, чтобы найти в хаотичном наборе слов хоть какой-то смысл. Но постепенно Тошхарарман удалось приноровиться к манере изложения заморского гостя…

Где это ты в степи нашла море?

Ну, тогда застепного… не знаю, как иначе назвать, поскольку родные края Чаакрамендрана оказались по ту сторону равнины, рядом с султанатом или халифатом… Сложно найти название государству с незнакомой системой правления, основываясь на слухах и домыслах.

Так называй его, как есть – шармахам Ирчихр-Наомин.

Пусть так. Как выяснилось, родина Чака находилась на границе этого самого шармахама и империи, точнее – чуть в стороне от неё, где у подножия гор сходились рубежи этих могучих государств со Степью. Вот в покрытых густыми вечнозелёными лесами то ли горах, то ли предгорьях… ну, не на засыпанных снегом вершинах они же сидели… и обитали Чаакрамендран и его сородичи.

Кстати, сам молодой человек, после того, как его отмыли и приодели оказался оч-чень даже ничего. Чёрные волнистые волосы, большие вишнёвые глаза, смуглая кожа. Не чёрная, как у негра, а тёмно-бронзовая, как у мулатов, метисов, индусов…

Короче, тёмная кожа и прямой нос.

Но в сравнении с Клэрионом он проигрывал. Не было в облике Чака той мужественности, харизмы, что так притягивает женщин. Наоборот, в чертах его лица виделось что-то женское или детское.

Скорее уж пи… Как бы покультурней сказать?

Лучше никак не говори! Парень то он оказался нормальный.

И воин куда выше среднего.

Но, может я к нему придираюсь?

Ревнуешь.

В честь чего?

Из-за Эйвы… И вообще, просто он герой не твоего романа. С Клэром не сравнить… О-о-о, хватит разводить сырость и шмыгать носом!

Так вот, о допросе Чака, а то, я вижу, с этими душевными страданиями и лирическими отступлениями, никто о нём никогда не узнает.

Чаакрамендран… буду называть его так, потому что иначе эти рычащие звуки и щёлканье языком передать вообще невозможно… был сыном какого-то родича местного правителя. Как он объяснил, по внешнеполитической и торговой части – налаживанию контактов с соседями. Хотя, вроде бы, сам молодой человек никакого конкретного поста не занимал. И тогда не совсем понятно, как он попал в состав посольства, направлявшегося в шармахам. Но, как бы то ни было, Чак оказался в числе делегатов, посланных с этой ответственной миссией. На нейтральной территории на маленький караван было совершено нападение. Охрана и почти все послы перебиты, а уцелевшие, в том числе и наш собеседник, захвачены в плен табирами.

Про то, как он мыкался в плену, молодой человек особо не распространялся. Да и мы не допытывались. О чём он мог рассказать? Нам хватило и подробностей о том, как запытали до смерти двух его старших товарищей. Как кочевники по очереди насиловали двух оказавшихся в посольстве женщин. Их то зачем с собой взяли в такую рискованную экспедицию?! Тоша, переводя сказанное, глотала слёзы. Нима говорить вообще не могла, а только рыдала. Да и у меня, стыдно сказать, глаза были на мокром месте.

Короче, если Чак своим рассказам надеялся нас разжалобить, то это с успехом ему удалось. И это он описал лишь первые пару месяцев своих злоключений, а ведь в плену он провёл без малого три долгих, бесконечно долгих года.

Пытался ли он бежать? Шутить изволите. Тачпаны под неусыпной охраной, а пешему от конного… или тачпанного… по степи не убежать. Даже рядом с казавшимися такими родными горами сделать это оказалось непросто. На ночь рабов сажали в колодки, освобождая лишь перед самым рассветом. Чаку повезло, что взрыв прогремел так удачно.

Ему как раз сняли с шеи "хомут", спутанными оставались только ноги. Пока оба табира, и надзиравший за юношей старик, и присматривавший за ними обоими охранник выскочили из юрты, Чак успел развязать себе ноги, немного размяться (всё-таки колодки чертовски неудобная штука) и порыться в торбе Харбекра (так звали старика). Не успел парень вновь завязать мешок, как в шатёр вбежал его хозяин.

Увидев, что раб посмел прикоснуться к его вещам, старик едва не задохнулся от возмущения, принявшись ругать Чака на чём свет стоит. Это его и сгубило. Бросился бы старый надзиратель бежать, вряд ли пленник за ним погнался, а там, глядишь, и помощь бы подоспела.

– Я ведь не собирался его убивать, – будто оправдываясь от наших обвинений, сообщил парень.

На вопрос "почему", он путано и сбивчиво начал объяснять, что старик относился к нему в общем то неплохо. Мы даже удивились. Что это – стокгольмский синдром? Да, вроде бы нет.

– Харбекр учил меня языку и обычаям, даже заступился несколько раз…

Когда воины амалата Нарома, чьим пленником был Чак, хотели "угостить" парня кнутом за какую-то ничтожную провинность, дед встал на его защиту. Правда непонятно, о чём старик заботился больше, о здоровье раба или сохранности собственности господина, которая могла понести ущерб. Ведь именно так он заявил нукерам, посмевшим поднять руку на хозяйское добро. Хотя оспаривать приказы амалата, не раз наказывавшего пленника за нерадивый уход за господскими тачпанами, у Харбекра язык бы не повернулся. Да и сам он не раз брался за плётку, чтобы проучить подопечного. Но, во-первых, у табиров так принято даже в отношении собственных жён и детей, да и вообще, всех, кто в подчинении: слуг, воинов, рабов. От того, кто выше по социальной лестнице, получить плёткой не зазорно. Другое дело тот, кого считаешь равным или ниже себя. Тогда – смертельное оскорбление.