Олег Алексеев - Фантастика 1980

— Подождите, а не могли они это подстроить сами, кто-то из их рядов? Из тех, кто претендует на посты в новом правительстве?

— Я тоже сначала подумал так, — ответил Кребс. — Это было бы вполне закономерно. Но одно обстоятельство смешало мне все карты. Если о двух предыдущих происшествиях я информирован через других лиц, то третьему был свидетелем сам. Да, да, настоящим свидетелем с начала и до конца. — Он осушил одним махом рюмку и, вытерев губы ладонью, сказал: — Позавчера. В театре-варьете «Голубые тени». Излишне напоминать — всю полицию после этих событий поставили на ноги, шпиков, филеров. Даже вызвали несколько воинских подразделений: Всех инспекторов разослали в наиболее оживленные места, где обычно коротают досуг сливки общества и богатеи. Я очутился в варьете. Был в штатском, сидел в ложе осветителей, справа от сцены. Представление шло как обычно — все было нормально. На сцене три десятка девчонок исполняли бойкий танец. Опять погас свет. Правда, это никого не встревожило и не насторожило — все так и должно было следовать по ходу действия.

Вспыхнул свет.

— Я смотрел на сцену — ты знаешь, я не одобряю подобных зрелищ, но по долгу службы наблюдаю. Музыка гремела, а девахи не плясали. Да, мой милый. Они подошли к самой рампе и захлебывались от смеха. Гоготали во всю глотку, буквально ломались пополам и тыкали пальчиками в зал. Я взглянул туда и тоже захохотал, хотя, поверь, уж мне-то было никак не до смеха. Все смахивало на то, что зрители и актеры поменялись ролями. Первые два ряда — самые дорогие места — были сплошь заполнены голыми людьми. Они дергались, визжали, лезли под кресла, пытались чем возможно прикрыться. Это, я тебе скажу, была небывалая картина. Джаз наигрывал что-то очень быстрое, на сцене ржали артистки, а в партере мельтешили, не зная куда податься, обнаженные люди.

— Но почему же именно этот случай смешал все ваши карты и отвел обвинение от оппозиции? — спросил Том. — Мне думается, он их только укрепил.

— Да потому, что среди пострадавших находилась половина тех самых оппозиционеров и даже их лидер. Извини меня, конечно, в политике для достижения цели и все средства сойдут, однако выставлять себя на всеобщее обозрение в таком непотребном виде, тем более на смех, вряд ли решится даже самый оголтелый карьерист. Вот такие дела. — Он потер ладони и взглянул на Тома. — Что ты мне ответишь?

— Странный вопрос, отец. Я сейчас же начну расследование. Дело необычайное, но то, что творят одни, разоблачают другие. В различного рода дьявольщину я не верю. Не мог бы ты мне подробнее сообщить о всем происшедшем?

— В этом нет необходимости. Завтра утром я пришлю тебе с надежным человеком копии всех материалов по этому проклятому делу. Абсолютно все. — Он встал. — Сейчас мне надо идти домой.

Как сквозь вату в ушах, до Грега донеслись звуки шагов по лестнице, хлопок входной двери. Он медленно повернулся и побрел в комнату, на душе было пусто и тоскливо, как на похоронах или после посещения лечебницы, в которой находится близкий тебе неизлечимо больной человек.

Оставшись один, Том долго, в глубоком раздумье сидел в кресле. Что же это за банда, избравшая себе столь оригинальное амплуа массового раздевания, орудующая с таким блеском и такая неуловимая?

Том встал, подошел к письменному столу, открыл крайний ящик и из самого дальнего угла вынул маленькую картонную, коробочку, в которых обычно обывательницы хранят недорогие безделушки. В ней лежал серебряный доллар. Монета почти ничем не отличалась от миллионов себе подобных, если бы не одна небольшая деталь: в том месте, где стояла цифра, обозначающая номинал, виднелись три глубокие, длиной в четыре миллиметра, бороздки. Грег достал монету. Он вспомнил тот злополучный день, когда она попала к нему.

Это случилось весной, после суда над бандой Майка Черепа.

Суд этот, как палка о двух концах, с одной стороны, обернулся для Грега моральным триумфом, а с другой — крахом всех надежд-и успехов на поприще государственной службы. После оглашения приговора, по которому знаменитый Майк, к своему несказанному удивлению, вместо ада, а ему, несомненно, предназначалась дорога именно туда, направился благодаря Грегу в тюрьму, и на весьма незначительный срок, к Тому протиснулся ничем не примечательный человек. Чернявый, худосочный, с серым, болезненным лицом, скромно одетый. Тому даже показалось, что он его где-то видел или кого-то тот ему напоминал.

Но незнакомец представился сам — брат Майка. И протянул, улыбаясь, ему, тогда еще полицейскому, серебряный доллар, сказав при этом: мы ваши вечные должники, будет худо, поможем — монета пропуск всюду, где известно наше имя.

Грег еще раз подбросил доллар на ладони. Как он уцелел? Ведь тогда, в трагическую ночь в казино, он мог его истратить, так как твердо решил никогда не прибегать к услугам уголовников. А вот поди ж ты, теперь он пригодился.

Том спрятал монету в карман пиджака, прошел в спальню, вынул из тумбочки пистолет, осмотрел его, сунул в задний карман брюк, надел плащ, захлопнул за собой дверь и сбежал по лестнице вниз.

Автомобиль понесся по поблескивающему шоссе, словно финишные ленточки, разрезая желтые полосы света от фонарей на асфальте. Миновав центр, развернулся и осторожно въехал в узкий переулок между двумя стенами высоких темных домов.

По мере того как машина продвигалась вперед, становилось все темнее и малолюднее. Наконец перед небольшой аркой Том сделал знак притормозить. Он расплатился и вышел, автомобиль тотчас, рыкнув двигателем, тронулся с места и исчез за углом.

Кругом полная тишь и темень. Пересилив себя, он неторопливым шагом направился к темной, глубокой, как огромная труба, арке. Пройдя ее, он очутился в квадратном каменном дворе-колодце. Том опять осмотрелся по сторонам. Ни души. Он пересек двор по диагонали и остановился против ниши в стене, в конце ее была небольшая, но массивная дверь, на ней висел плоский синий почтовый ящик. Отодвинув его в сторону, он нажал на маленькую кнопку, утопленную в круглом, размером с банку из-под гуталина, вырезе. Том подождал ровно минуту и нажал еще три раза подряд. За дверью послышалась возня. Прошелестел отодвигаемый засов, в замке щелкнул ключ, и дверь приоткрылась. В образовавшейся щели показалась голова человека. Том молча протянул монету. Открывший пристально окинул цепким взглядом Грега и посторонился, пропуская его внутрь.

Том вошел. Дверь тотчас закрылась, человек задвинул засов, и сейчас же в узком коридорчике вспыхнул свет. За своей спиной, почти вплотную, Грег чувствовал дыхание стоящего сзади. А прямо перед ним, загораживая проход и уставившись в глаза Тому, возвышалась фигура второго. Никто не говорил ни слова. Грег опять показал доллар. Верзила взял его в руки, повертел и поднес к самому лицу, точно нюхал. Затем шагнул к Тому и немного хрипловатым, но сравнительно приятным, совершенно не гармонирующим с его внешностью, голосом произнес: — Поднимите, пожалуйста, руки, мистер.