Кейт Лаумер - Миры империума

Видимо, все, кто был в доме, присоединились к погоне. Они, должно быть, предполагали, что я прячусь где-то на берегу, в полном изнеможении после прогулки по пахоте, и готов лечь на операционный стол.

Огоньки развернулись веером, двигаясь вдоль берега. Мы были довольно далеко от них.

— Гастон, — спросил я, — у них нет лодки?

— Нет, — ответил он.

Огоньки становились все меньше и меньше и вскоре исчезли из виду.

Мы проплыли, пожалуй, час, а может, и больше. Вокруг было тихо, лишь под руками плескала вода.

Вдруг впереди по воде заскользили огни.

— Тьфу, черт, — прошептал Гастон. — Я совсем забыл о мосте Салан. Ведь они могут быть там.

Я различил очертания моста. Он был в сотне метров от нас.

— Плыви к противоположному берегу, Гастон, — сказал я. — Только быстро и тихо.

Плыть кролем я не стал, чтобы не поднимать шума, и плыл по-собачьи, не поднимая рук из воды.

Они легко перехватили бы нас, если не зажгли огни на мосту. Но ведь в темноте ничего не видно. Они, наверное, прикинули, какова скорость течения, и вычислили, где примерно мы можем оказаться через час. Они ненамного ошиблись. В сущности, вообще не ошиблись.

Я старался плыть как можно быстрее и вдруг почувствовал ил под ногами и оцарапал лицо о камни. Я перевернулся и сел, тяжело дыша. Гастон барахтался в нескольких метрах от меня.

— Сюда, — шепнул я. — Только не шуми.

Огни на мосту внезапно погасли. Интересно, что они дальше предпримут? Если пойдут вдоль берега, нам придется снова забраться в воду. И если один из них останется на мосту и посветит фонарем…

— Надо уходить, — сказал я и, пригибаясь, тихо пошел к берегу. И вдруг увидел свет фонариков. Повернулся к Гастону: — Смотри, на противоположном берегу тоже огни. — Гастон стоял, затаив дыхание.

Огоньки стали удаляться. Слышно было шлепанье ног, голоса. Мои мокрые ботинки, связанные шнурками, болтались на груди.

Короткими перебежками мы добрались до берега и остановились. Земля здесь была потверже.

Оглянувшись, я подумал, что они легко обнаружат наши следы, если только вернутся. Надо спешить. Узел с одеждой очень мешал, но одеваться не было времени.

— Идем, — прошептал я и побежал.

Шагов за пятьдесят до обрыва мы легли на землю и стали ползти, чтобы наши силуэты не выделялись на фоне неба.

Пыхтя и ругаясь, мы ползли и ползли. Лишь на самом верху остановились и осмотрелись. Дорога, ведущая на мост, делала поворот.

— Там не город, а армейский склад, — сказал Гастон.

Я приподнялся и взглянул на реку. Два огонька рядом покачивались на воде, а затем стали медленно удаляться. Раздался негромкий крик.

— Они напали на наш след, — сказал я и побежал вниз, вдоль дороги, стараясь глубоко дышать. Четыре шага — вдох, четыре — выдох. Если так дышать, можно бежать очень долго. Камни впивались мне в ноги.

Я решил выйти на шоссе — по асфальту бежать легче. Но Гастон схватил меня за руку.

— Нельзя! У них есть здесь машина.

Я не понял, о чем это он, но тут услышал шум заводимого мотора. Тьму пронзил свет зажженных фар, заигравший на верхушках деревьев, пока автомобиль поднимался на мост с другой стороны реки.

Еще несколько секунд, и автомобиль будет на нашей стороне.

Впереди показалась изгородь. Мы остановились. Все кончено. Изгородь огибала дорогу, соединявшуюся с нашей в семи метрах от нас. Может быть, на развилке будет дренажная труба…

Проржавевшая стальная труба диаметром около полуметра шла вдоль основной дороги, как раз на развилке. Я лег на землю и, цепляясь за траву, забрался в это укрытие и пополз вперед, производя невообразимый шум. Гастон старался не отставать от меня. Я перевел дух и обернулся. Гастон лежал на спине, продвинувшись всего на метр. В свете блеснувших фар в руке у него сверкнул крупнокалиберный пистолет.

— Дружище, — шепнул я, — не стреляй без крайней нужды. Фары автомобиля рыскали по верхушкам деревьев. Вдруг я увидел кролика, сидящего всего в метре-полутора от дальнего среза трубы. Услышав шум приближающегося автомобиля, он ускакал.

Автомобиль медленно пересек мост и поехал дальше. Я с облегчением вздохнул. И только было собрался повернуться к Гастону и немного успокоить его, как вдруг в канаву рядом со мной скатился камешек. Я замер. Тихое шарканье ног по гравию — и покатился второй камешек. Луч карманного фонарика, скользящий по траве вдоль кювета, переместился и замер возле противоположного среза трубы. Я затаил дыхание. Шаги стали ближе, луч фонаря упал мне на плечо. Наступила напряженная тишина. Я не заметил, как пистолет оказался у меня в руке. В полусотне метров от меня автомобиль остановился и заглушил мотор. Через мгновение я услышал совсем рядом чье-то дыхание. Я направил пистолет чуть правее фонарика, и отдача едва не выломала мне руку. Фонарик перелетел через груду булыжников и погас. Человек рухнул и больше не двигался. Я схватил его за ноги и стал тащить к трубе.

— Гастон, — прошептал я, — дай руку!

Я помог ему вылезти из трубы, и мы вдвоем затолкали мертвое тело в трубу.

— К автомобилю, — сказал я. Эта мысль казалась мне очень заманчивой. Я устал от погони. Я жаждал из жертвы превратиться в охотника.

Пригнув голову, я бежал по кювету, Гастон — за мной. Автомобиль уже находился метрах в тридцати. На краю поля я насчитал три фонарика.

— Еще немного, — прошептал я. — Я пересеку дорогу и зайду с противоположной стороны, а ты подойди вплотную к автомобилю. Следи за мной и не вешай носа.

Я рванулся через дорогу — голый, с узлом на спине. Фары автомобиля были включены, но мы уже оставались в темноте. Я залег в канаве, морщась от боли — колючка впилась мне в ступню. Я видел, как фонарик, тот, что ближе ко мне, описывал большие круги, высвечивая обочину шоссе и поле на расстоянии двадцати метров. Без умолку трещали кузнечики, им ни до чего не было дела.

Автомобиль чуть отъехал назад, развернулся и двинулся вперед.

Они, видимо, решили вернуться к реке, обыскивая метр за метром. Видимо, еще не хватились того, кто навсегда остался в трубе.

Автомобиль медленно ехал по мосту, заливая светом дорогу. Я прижался ко дну кювета, но вот автомобиль остановился, как раз надо мной. Мне был хорошо виден водитель, выглядывавший из-за ветрового стекла. Видимо, он искал того, кто имел несчастье осматривать кюветы. Водитель вышел из автомобиля, длинного, с тяжелым верхом. В ярком свете фар клубилась пыль и роилась мошкара.

Я поднял тяжелый камень, присел на корточки и выполз из канавы. Водитель продолжал стоять, держась за дверцу и глядя поверх нее. Я подкрался к нему сзади и изо всей силы стукнул камнем по голове. Человек вскрикнул и упал на сиденье. Я затолкал его в кабину и закрыл дверцу. В темноте было очень трудно снять с убитого пиджак, но мне удалось это сделать. Я натянул его на себя. Все по-прежнему было тихо. Кто-то с фонариком продолжал рыскать по окрестностям.