Кейт Лаумер - Миры империума

Он схватил свою одежду и принялся напяливать ее со всей возможной скоростью.

— Я думаю, ты прав, — вздохнула Свайхильда, откидывая прядь прекраснейших белокурых волос на голое плечо. — Когда Халк очнется, он будет не в лучшем настроении.

Они поискала в развороченной постели свою одежду и тоже принялась одеваться.

— Не беспокойся, можешь не провожать меня, — торопливо сказал Лафайет. — Я знаю дорогу.

— Провожать? Ты что, шутишь, дорогуша? Ты что, считаешь, что я здесь останусь после того, что произошло? Давай-ка уберемся подобру-поздорову, пока он не пришел в себя, а не то тебе придется еще раз вырубить его — уж больно он страшен в гневе.

— Ну… может быть, это и не плохо, если ты действительно погостишь у своей матушки, пока Халк немного остынет, и ты сможешь объяснить ему, что все это было не так, как выглядело.

— Не так? — на лице Свайхильды сквозило явное удивление. — Тогда как же? Ну, да ладно, можешь не отвечать. Ты какой-то странный, Лэйф, но я думаю, ты не хотел ничего плохого — чего уж я никак не могу сказать о Халке, этом шимпанзе!

Лафайету показалось, что он увидел слезинку, блеснувшую на самом краешке ее голубых глаз, но она отвернулась, прежде чем он успел в этом убедиться.

Она кончила застегивать пуговицы на своем платье, открыла дверцу грязного стенного шкафа у двери и вынула оттуда тяжелый плащ.

— Сейчас, только возьму с собой чего-нибудь перекусить на дорогу, — сказала она, выскальзывая из комнаты в темный зал.

Лафайет покорно пошел за ней, взяв с собой фонарь. На кухне он беспокойно стоял, переминаясь с ноги на ногу, внимательно вслушиваясь в звуки наверху, пока Свайхильда запаковывала в корзину грубый хлеб, связку черных колбасок, яблоки и желтый сыр, засовывая туда же разделочный нож и бутылку с сомнительно выглядевшим пурпурного цвета вином.

— Ты очень заботлива, — сказал он, принимая корзину. — Надеюсь, ты разрешишь мне заплатить еще немного, в знак моей признательности?

— Да брось ты, — ответила Свайхильда, когда он сунул руку в карман. — Деньги нам понадобятся во время путешествия.

— Нам? — брови Лафайета полезли вверх. — Где же живет твоя мама?

— Тебя послушать, так прямо какой-то маменькин сыночек, ей-богу. Моя старуха умерла, когда мне и года не стукнуло. Давай-ка сматываться отсюда, Лэйф. Нам надо умотать подальше, пока он не проснется и не отправится нас разыскивать.

Она толкнула заднюю дверь, и их обдал очередной порыв ледяного ветра.

— Н-но не можешь же ты пойти со мной!

— Это еще почему? Мы идем в одно и то же место.

— Ты хочешь повидать герцога? Мне показалось, что…

— Да хрен с ним, с герцогом! Я просто хочу пожить в большом городе, увидеть яркие огни, немного позабавиться, прежде чем стану совсем старухой. Лучшие годы своей жизни я провела, стирая эти слоновьи носки, да и те приходилось отнимать у него с боем, а что я за это получала? Только руку себе чуть не вывихнула, когда дала ему по голове сковородкой!

— Но… что скажут люди? Я хочу сказать, Халк ведь не поверит, что я тобой не интересуюсь, то есть в другом смысле не интересуюсь…

Свайхильда вздернула подбородок и выпятила нижнюю губку — выражение, с помощью которого принцесса Адоранна в свое время разбила тысячи сердец.

— Прошу простить меня, благородный сэр. Теперь мне кажется, что я только буду вам обузой. Так что идите-ка своей дорогой. А я уж как-нибудь сама доберусь…

Она повернулась и пошла вперед по освещенной луной улице. На сей раз О'Лири был уверен, что видел в уголке ее глаза блеснувшую слезу.

— Свайхильда, подожди!

Он кинулся за ней и уцепился за край ее плаща.

— Я имел в виду… я имел в виду…

— Да брось ты, нужны мне твои утешения, — сказала она, и Лафайету показалось, что она с трудом удерживается от слез. — Жила я на свете до того, как ты появился, и ничего, не умерла, и когда тебя не будет, тоже как-нибудь проживу!

— Свайхильда, по правде говоря, — запинаясь, пробормотал О'Лири, торопливо шагая рядом с ней, — я колебался, гм… не решаясь, гм, отправиться вместе, только по той причине, что я, э-э-э, что меня очень сильно тянет к тебе. Я хочу сказать, кха-кха, что не могу обещать вести себя по-джентльменски все время, а ведь все-таки я женатый мужчина, а ты замужняя женщина, и… и…

Он остановился, окончательно запутавшись и ловя ртом воздух, в то время как Свайхильда повернулась, испытывающе глянула ему прямо в глаза, затем радостно улыбнулась во весь рот и закинула ему руки за шею.

Ее мягкие бархатные губки изо всех сил прижались к его губам, ее восхитительные округлости приникли к его телу…

— А я уж боялась, что начинаю стареть, — доверительно призналась она, покусывая его за мочку уха. — Ты какой-то смешной, Лэйф. Но я думаю, это от того, что ты весь из себя такой благородный, что даже думаешь, что можно обидеть этим девушку.

— Совершенно верно, — торопливо согласился Лафайет. — И еще мысль о том, что может сказать моя жена и твой муж.

— Если это все, что тебя беспокоит, выкинь-ка это из головы. — Свайхильда потрепала его волосы. — Пойдем, если мы поднажмем, то будем в порту Миазма до петухов.

Поднявшись на небольшой каменистый холм, Лафайет поглядел вниз, на пейзаж, залитый лунным светом, туда, где широкое озеро простиралось до самого горизонта, и его гладкая поверхность прерывалась длинной цепью островов, которые как бы являлись продолжением низких холмов, тянущихся по левому берегу. На последнем из островов отдаленно мигали огоньки города.

— Трудно поверить, что когда-то я прошел всю эту землю пешком, — сказал он. — Если бы я не нашел оазиса с автоматом газированной воды, то от меня не осталось бы ничего, кроме кучи высушенных костей.

— У меня ломит ноги, — простонала Свайхильда. — Давай передохнем.

Они уселись на землю, и О'Лири начал распаковывать корзинку с продуктами, из которой сильно запахло чесноком. Он нарезал колбаски кусками, и они стали жевать, глядя на звезды.

— Смешно, — сказала Свайхильда. — Когда я была девочкой, я воображала, что на всех этих звездах живут люди. Мне казалось, что все они живут в прекрасных садах и целыми днями танцуют и играют. Я воображала, что я на самом деле сирота и что когда-нибудь придут мои настоящие родители с этих звезд и заберут меня туда с собой.

— Самое забавное то, — ответил ей Лафайет, — что я вообще ни о чем таком не думал. А потом однажды я понял, что стоит мне только сфокусировать свою психическую энергию, и — бац! Я очутился в Артезии.

— Послушай, Лэйф, — сказала Свайхильда. — Ты хороший человек, поэтому лучше бы тебе опомниться и не болтать всех этих глупостей. Одно дело о чем-то мечтать, совсем другое, когда начинаешь в это верить. Так ведь действительно свихнуться не долго. Забудь-ка лучше обо всех своих энергиях и посмотри правде в глаза: находишься ты на самом проклятом Меланже, нравится тебе это или нет. Не могу сказать, что здесь так уж хорошо, но, по крайней мере, это не бредни, а реальность.