Деймон Найт - Сумерки людей

В свете восходящего солнца, озарявшего их лица, все они вдруг показались Дику полными незнакомцами. А еще их словно отделяла стена из цветного стекла — и Дик зачем-то оказался по другую ее сторону.

Отто вопросительно смотрел на хозяина. Наконец Дик махнул пилоту рукой. Отто повернулся к панели управления — и дверца медленно закрылась. Тяжелое дыхание реактивного двигателя все нарастало, А вот к нему добавились вой и грохот пропеллеров. Неторопливо и ровно машина стала подниматься.

Теперь, глядя в окно кабины, Дик видел, как удаляется от него земля. Фигурки на аэродроме делались все меньше и меньше. Головы их поднимались, словно по команде. Все прикрывали глаза ладонями. Наконец взлетное поле скользнуло в сторону. Открывшаяся глазу лужайка так и светилась яркой, сочной зеленью — словно роскошный ковер. Теперь Дик каким-то волшебным и как бы запретным зрением увидел сразу все знакомые уголки. Вот узкий газон меж домом и верховой тропкой — там, где купальня для птиц и старые солнечные часы. Сколько же дней и вечеров эта купальня и часы составляли всю его вселенную! Дик видел внизу каждую до боли знакомую рытвину и канавку. Словно заглядывая в собственное прошлое, он все смотрел и смотрел, смущенно и зачарованно.

Вот уже уплывают прочь крыши и шпили самого дома, быстро высыхая и посверкивая синевой под первыми лучами солнца. Дик видел и птичьи гнезда у водосточных желобов, и разверстые в небо черные глотки печных труб, и пустые головы башен. Дом все уходил и уходил вниз, а земля вокруг него словно росла в небо. На несколько мгновений весь Бакхилл открылся Дику как на ладони. И дом, и конюшни, и корты, и лощина — все-все разом предстало в уменьшенном размере. Потом поместье стало похоже на рельефную карту — макет того края, куда Дик всегда отправлялся в своих мечтаниях. Люди на аэродроме давно превратились в крошечные цветные пятнышки — и Дик уже не мог разобрать, кто где. А вот цветные пятнышки погасли. Пропал и дом. Не осталось ничего, кроме лесистого холма, разукрашенного лиловыми тенями. Да и тот все удалялся и удалялся.

Было уже почти шесть, когда под ними развернулось плато Аллегени к югу от древнего города Питтсбурга. Не желая попадаться на глаза обитателям больших поместий, что кучковались ближе к северу, Дик решил облететь город стороной. Правда, оказавшись над равниной, они взяли чуть южнее, чем следовало, но Дик не стал ничего менять. Без аппетита проглотив все, что приготовил на подносе Паджетт, он все еще чувствовал только мутную пустоту и какое-то оцепенение. Единственной вспышки гнева хватило с лихвой. Перед глазами по-прежнему стояла падающее тело Кесселя — образ этот мучил Дика почище любой зубной боли.

Дальше за Миссисипи простирались дикие прерии — тысячи и тысячи квадратных километров травы, что колыхалась под ветром, будто волны безбрежного желтовато-зеленого моря. Картина и завораживала, и раздражала. Дик чувствовал, как огромный мир подавляет его своими немыслимыми просторами. С такой высоты гигантская равнина выглядела заметно вогнутой — столь яркой и близкой, что казалось, ее можно потрогать рукой. Но в то же время Дик понимал, что, к примеру, те еле заметные черные точечки на самом деле — люди или животные…

— Бизоны, — с интересом заметил Паджетт, вглядываясь в бинокль. — Приличное стадо. А вот охотники… команчи, наверное.

Потом Паджетт передал бинокль хозяину. Вглядываясь в увеличенную картинку, Дик увидел пыльные бурые спины мчащегося вперед стада, что летело подобно живой лавине. Из густой травы то и дело взлетали целые стаи встревоженных птиц. Иногда, мотая головой, с дороги бешено уносился олень или антилопа. За стадом гнались охотники. Круглые черные головы склонялись над гривами коней. Дик разглядел два-три ружья. Все остальные были вооружены луками. Подпрыгивающие в седлах фигурки казались игрушечными, нереальными в полном безмолвии. Дик вдруг представил себе, как и он скачет вместе с охотниками — ноздри забиты горячей пылью, а во всем теле отдается стук копыт… И вдруг крошечные фигурки исчезли, словно перешли в другую реальность.

Солнце всходило мучительно медленно, казалось, утро продлится целую вечность. Мышцы Дика, непривычные к столь долгому сидению на одном месте, начали затекать. А рядом, с разгоревшимися от интереса глазами, спокойно сидел Паджетт. Слуга был достаточно хорошо вышколен, чтобы молчать, пока к нему не обращаются, но Дик не сомневался, что в седой голове Паджетта бурлит целый водоворот замечаний и комментариев. Вот они пролетели над руинами какого-то древнего города, казавшегося теперь бледным шрамом на теле схоронившей его земли. Наверняка Паджетт мог назвать этот город, рассказать о его основателях и главных событиях в его истории. Знал гувернер и названия всех горных пиков, и рек, и где пролегали границы прежних штатов, и какие из едва заметных полосок были автострадами, а какие — железными дорогами.

— Как думаешь, Паджетт, — неожиданно для себя спросил Дик, — грозит мне кровная месть?

Лицо гувернера сразу посерьезнело.

— Помню похожий случай, — начал он. — Было это в Южной и Северной Каролине лет тридцать — тридцать пять назад. Одного парня обвинили в том, что он утопил своего двоюродного брата в заливе Порт-Рояль. Другая сторона, конечно, настаивала на несчастном случае. А на следующий год после дуэлей между членами двух ветвей семейства погибло три или четыре человека. Еще одного, кажется, подстрелили из засады. Бретты их звали. Вряд ли вы о них слышали. После всех этих дел мужская линия Бреттов угасла. — Не дождавшись реакции Дика, Паджетт добавил: — Дела, конечно, давние. Но вполне могут повториться. Ваше семейство славится своей горячностью.

Щеки Дика вдруг запылали. Но он, впрочем, почти этому обрадовался, так как сразу исчезла прежняя скованность.

— А мне все равно, что ты там думаешь, — заявил он. — Случись это снова, я сделал бы то же самое.

— Вот и славно, — нисколько не смутившись, отозвался Паджетт. — Может, пока что и правда все к лучшему. А в будущем — кто его знает…

Дик с любопытством посмотрел на слугу:

— Это ты о чем?

— Понимаете, хозяин, в таком месте, как Орлан, репутация — это все. Представляю, какие слухи вас опередят. Не каждый подросток является в Орлан, только что убив на дуэли своего первого противника. И с одной стороны, вы там окажетесь в относительной безопасности. А с другой — репутацию нужно поддерживать. Сами понимаете. Так что в целом, — подытожил Паджетт, удобно откидываясь на спинку сиденья, — я бы сказал, что дуэль открыла для вас широкие возможности. Как в хорошем смысле, так и в плохом… Ага! Вот и они. Ну разве они не прекрасны? — Слуга снова подался вперед, восхищенно глазея в иллюминатор. — С детства мечтал жить в Скалистых Горах.