Фрэнк Херберт - Дюна

«Я знаю, что видела Алия, — подумал он. — Я сам видел это много раз. Но она не заплакала… она тоже видела Альтернативу».

— Я оставлю тебя здесь, — сказал старик, снимая руку с рукава Пола. — Направо, вторая дверь с конца. Иди с Шаи-Хулудом, Муаддиб… и помни, что некогда ты был Узулом.

Проводник растаял во тьме.

Пол знал, что поблизости ожидают люди из службы безопасности, они должны схватить старика и отвести его на допрос. Но Пол надеялся, что старик сумеет ускользнуть.

Над головой светили звезды, где-то за Защитной стеной вставала Первая Луна. Но это место — не открытая пустыня, где по звездам можно найти дорогу. Как определил Пол, старик привел его в новый пригород.

Улица была покрыта толстым слоем песка, нанесенного от ближних дюн. На улице тускло горел единственный глоуглоб. Он давал достаточно света, чтобы разглядеть, что улица вела в тупик.

В воздухе стоял сильный запах от работающего дистиллятора. Механизм плохо отлажен, и в воздух уходит слишком много влаги. «Как беззаботны стали его люди, — подумал Пол. — Они теперь водные миллионеры. Они уже забыли про те дни, когда на Арраки человека могли убить из-за воды, содержавшейся в его теле».

«Почему я колеблюсь? — удивился Пол. — Вторая дверь с конца — я знал это и без его слов. Но я должен действовать так, как будто мне ничего неизвестно…»

Неожиданно из дома слева послышался шум ссоры. Женщина бранила кого-то: она жаловалась, что новое крыло их дома пропускает пыль. Неужели он думает, что вода падает с неба? Если пыль входит, то влага выходит.

«Некоторые еще помнят», — подумал Пол.

Он двинулся вниз по улице, и голоса ссорящихся затихли вдали. «Вода с неба!..» — подумал он.

Некоторые Свободные видели это чудо на других мирах. Он сам видел это, но сейчас это воспоминание как будто принадлежало другому. Это называется «дождь». Неожиданно ему вспомнился дождь на родной планете: густые серые облака в небе Каладана, запах озона во влажном воздухе, крупные капли, падающие с небес… Вода ручьями стекает с крыш, потоки ее устремляются к реке, которая разбухает и бежит, мутная, мимо их сада, влажные ветви деревьев тускло блестят на солнце.

Нога Пола увязла в наносе песка. На мгновение ему представилось, что эта грязь засосала его — липкая грязь, пристающая к его обуви… И вот он уже снова в песке, в полной ветра и пыли тьме, с нависшим над ним угрожающим будущим. Он воспринимал сухость окружающей жизни как обвинение себе. Это ты сделал! Они стали цивилизацией наблюдателей с сухими глазами, людей, которые все проблемы решают силой… еще большей силой… и еще большей…

Под ногами крупные камни. Его видение их помнит. Справа возник темный треугольник двери — черное на черном, дом судьбы, дом Отхейма, место, отличающееся от окружающего только тем, что его выбрало время. Это странное место попадет в историю.

На его стук дверь приоткрылась. В щель проник тускло-зеленый свет из дворика. Выглянул карлик: древнее лицо на детском теле. Его видения Пола не показывали.

— Значит, вы пришли, — сказал карлик. — Ну, что ж! — он отступил в сторону. В его тоне не было благоговения, только насмешка. — Входите!

Пол колебался. В видении карлика не было, хотя все остальное совпадало. Видения могут содержать отдельные несоответствия действительности… Но это отличие не сулило ему надежды. Он оглянулся на улицу, на жемчужину луны. Интересно, как она упадет?

— Входите! — повторил карлик.

Пол вошел и услышал, как за ним плотно закрылась дверь. Карлик прошел вперед, указывая путь. Его большие ступни шлепали по полу. Он открыл решетчатую дверь, ведущую в крытый дворик, и сделал приглашающий жест.

— Они вас ждут, сир.

«Сир, — подумал Пол. — Он знает, кто я».

Прежде чем Пол сумел обдумать это открытие, карлик ускользнул в боковой коридор. Надежда, как легкий ветерок, веяла внутри Пола. Он вышел во двор. Это было темное и угрюмое место, с запахом болезни и поражения. Обстановка была удручающей. Может быть, предпочтение меньшего зла означало его поражение? Как далеко он зашел на этом пути?

Через узкую дверь в противоположной стене хлынул свет. Пол, чувствуя, что за ним наблюдают, вошел через эту дверь в маленькую комнату. Даже по стандартам Свободных она была бедной. Занавеси покрывали лишь две стены. Напротив двери сидел на подушке человек; в тени слева виднелась женская фигура.

Пол чувствовал, что видение поймало его. Все совпадало. Единственное различие — карлик.

Он окинул взглядом всю комнату: крюки на голых стенах указывали, что там тоже раньше были занавеси. Пол напомнил себе, что пилигримы платят большие деньги за подлинные вещи Свободных. У богатых пилигримов особенно ценятся занавеси — знак того, что они совершили хадж.

Пол чувствовал, что эти голые стены осуждают его. Жалкое состояние двух оставшихся занавесей усиливало чувство вины. В узкой нише справа виднелся ряд портретов — большей частью бородатые Свободные, некоторые в стилсьютах со свисающими трубками, некоторые в мундирах императорской армии на фоне экзотического окружения, чаще всего на фоне моря.

Свободный на подушке кашлянул, привлекая внимание Пола. Это был Отхейм, точно такой же, как и в видении: крупный нос, тонкая шея, кажущаяся слишком слабой для большой головы. Правая щека под заплывшим, слезящимся глазом покрыта сетью шрамов, синие-в-синем глаза Свободного смотрят пристально.

Потертая подушка Отхейма лежала на старом ковре, коричневом, с золотистыми нитями. Все свидетельствовало о нужде, но чувствовалось, что комнату постарались прибрать. Каждый металлический предмет вокруг был начищен до блеска — рамы портретов, крюки, пьедестал низкого столика, полки в нише.

Пол кивнул здоровой половине лица Отхейма и сказал:

— Доброй удачи тебе и твоему жилищу!

Так приветствовали друг друга друзья по сьетчу.

— Итак, я снова вижу тебя, Узул…

Старческий голос, произнесший его племенное имя, дрогнул. Заплывший глаз чуть шевельнулся среди шрамов и пергаментной кожи. Рот Отхейма, когда он говорил, дергался, обнажая металлические зубы.

— Муаддиб всегда отвечает на призыв федайкина, — сказал Пол. Женщина, сидевшая в тени, шевельнулась и сказала:

— Так хвастает Стилгар!

Она вышла на свет — постаревшая копия Лачмы: седые волосы, острый нос, на пальцах мозоли от прядения. Во дни сьетча женщина-Свободная с гордостью показала бы эти мозоли, а эта, увидев, что он смотрит на ее руки, спрятала их в складках своего выцветшего платья.