Фрэнк Херберт - Дюна

— Ну же! — крикнула она.

Пол рывком выдернул руку и с удивлением уставился на нее. Никаких следов ожога на ней не было. Он поднял кисть, повертел ее, пошевелил пальцами.

— Это только возбуждение нервов, — проскрипела старуха. — Зачем калечить тех, кто может оказаться полезен?! И все же кое-кто отдал бы многое за тайну этого кубика.

— Но боль…

— Боль? — усмехнулась она. — Человек может вызвать и подавить любые ощущения в своем теле.

— С моей матерью вы проделывали нечто подобное?

— Ты когда-нибудь просеивал песок?

Пол кивнул утвердительно.

— А мы, Гессерит, просеиваем людей, чтобы найти человека. Пол поднял руку, подавляя воспоминание о пережитой боли.

— Это все, что нужно, — суметь перенести боль?

— Я наблюдала за тобой в критическую минуту. И мне открылась твоя внутренняя суть.

Пол уловил искренность ее тона и кивнул:

— Это правда!

Старуха пристально посмотрела на него. Он уже чувствует правду! Может, она нашла то, что искала? Она подавила волнение и сказала себе правило Бене Гессерит: «Надейся и наблюдай».

— Ты знаешь, когда люди сами верят в то, о чем говорят?

— Знаю!

Голос Пола был мелодичен, и старуха уловила эту особенность.

— Возможно, ты Квизатц Хедерах. Присядь у моих ног, дружок.

— Я предпочитаю стоять.

— Твоя мать сидела когда-то у моих ног.

— Я — не она!

— Похоже, ты нас не жалуешь? — Старуха повернулась к двери и позвала: — Джессика!

Дверь мгновенно распахнулась, и мать встала на пороге, тревожно оглядывая комнату. Но вот она увидела Пола, и тревога сошла с ее лица.

— Джессика, ты перестанешь когда-нибудь меня ненавидеть? — спросила старуха.

— Я и люблю, и ненавижу вас одновременно. Моя ненависть происходит от боли, которую я, должно быть, никогда не забуду. Моя любовь…

— Просто любовь, — закончила за нее старуха, и голос ее прозвучал неожиданно мягко. — Теперь ты можешь войти, только веди себя тихо.

Джессика вошла в комнату, закрыла дверь и прислонилась к ней спиной.

«Мой сын жив, — думала она, — и он — человек. Я всегда знала это… Он живет. Теперь и я могу жить дальше».

Пол смотрел на мать. Он знал, что она сказала правду. Ему захотелось уйти и обдумать все, что произошло, но он знал, что не может это сделать, пока старуха ему не разрешит. Она приобрела над ним власть. Она говорила правду: его мать тоже прошла через это — ради какой-то таинственной и ужасной цели. Его собственная жизнь отныне тоже была подчинена этой цели, хотя он и не знал пока, в чем она состоит.

— Когда-нибудь тебе тоже придется стоять на страже у этой двери, и это будет высшая мера доверия, — сказала старуха.

Пол посмотрел на руку, перенесшую боль, перевел взгляд на Преподобную мать. Голос ее стал не похож на все другие, слышанные им когда-либо прежде. И он понял, что теперь он может получить ответ на любой вопрос и что тому миру безмятежности, в котором он жил до сих пор, пришел конец.

— Для чего проводится это испытание на человеке? — спросил он.

— Чтобы высвободить его личность!

— Как это?

— Когда-то человек слишком полагался на машины, но это лишь позволило поработить его другим людям, имеющим более совершенные механизмы.

«Не заменяй машиной человеческий разум», — процитировал Пол.

— Это лозунг Бутлерианского джихада, записанный в Оранжевой Католической Библии, — подхватила старуха. — Ты что, учился на ментата?

— Я лишь приступил к этому под руководством Зуфира Хавата.

— Великое восстание смело все эти костыли и подпорки к человеческому сознанию. Оно побудило человеческий разум к совершенствованию. Чтобы развивать заключенные в человеке возможности, были открыты специальные школы.

— Такие, как школа Бене Гессерит? Старуха утвердительно кивнула:

— Бене Гессерит, как и Космический Союз, продолжает традиции школ древности. Но этот последний придает решающее значение математике, в то время как для Бене Гессерит главное…

— Политика, — закончил за нее Пол.

— Кулл вахад! — воскликнула старуха и сердито посмотрела на Джессику.

— Я ничего ему не рассказывала, — возразила та. Преподобная мать обратилась к Полу:

— Ты высказал замечательную догадку. Действительно, политика. Именно в ней нуждается человеческий род, чтобы не прервалась его нить. Однако при этом надо все время иметь в виду, что между высшими интересами общества и животными инстинктами существует неразрывная связь. Нельзя нарушать ее, если ты заботишься о будущих поколениях.

Слова старухи внезапно потеряли для Пола специфическую остроту. Он почувствовал наступление того, что его мать называла инстинктом правды. Не то чтобы Преподобная лгала, просто она верила в то, что говорила. Пол ощутил в себе ту же таинственную цель.

— Но мать говорила мне, что последователи школы Бене Гессерит не знают своих родителей, — вставил он.

— Генетические линии сохранены в наших записях, — возразила старуха.

— Тогда почему моя мать не знает своей?

— Некоторым дано узнать, чей род они продолжают, но только очень немногим. Мы бы могли, например, захотеть брака твоей матери с ее близким родственником, чтобы усилить генетическое влияние на потомков. Ведь для этого может существовать масса причин…

И снова Пол почувствовал в ее словах полуправду. Он сказал:

— Вы много на себя берете!

Преподобная мать удивленно посмотрела на мальчика:

— Мы несем на себе бремя большой ответственности!..

— Вы сказали, что я могу стать… как это? Квизатцем Хедерахом? Это нечто вроде Гома Джаббара в образе человека?

— Пол, — с укоризной произнесла Джессика, — ты не должен говорить таким тоном с…

— Я справлюсь сама, — остановила ее старуха. — Скажи мне, мальчуган, что тебе известно о предсказательном веществе?

— Его принимают, чтобы отличить ложь от правды, так говорила мне мать.

— Ты когда-нибудь видел транс правды?

— Нет!

— Это вещество опасно, — сказала старуха. — Оно дает внутреннее видение. Оно усиливает не только твою память, но и память предков, благодаря чему можно заглянуть в далекое прошлое. Однако это доступно только женщинам. — Голос старухи стал печальным. — Но и мы в этом ограниченны: мы можем видеть только прошлое женщины. Правда, в старинных книгах сказано, что однажды мужчина получит этот дар и сможет увидеть не только женское прошлое, но и мужское.

— Это будет Квизатц Хедерах? — спросил Пол.

— Да. Многие испытывали на себе предсказательное вещество, но безуспешно.

— Их попытки заканчивались неудачей?

— Если бы! — она покачала головой. — Их попытки заканчивались гибелью.