Фрэнк Херберт - Дюна

Она уловила разницу в их шагах. «Я должна сделать вид, что все еще нахожусь под действием наркотика». Она заставила тело расслабиться на холодном полу и собрала всю свою волю. Услыхав, что дверь отворилась, она почувствовала сквозь закрытые веки, что вокруг стало светлее.

Шаги приблизились, и кто-то наклонился над ней.

— Ты проснулась! — прогремел бас. — Не притворяйся! Она открыла глаза.

Над ней стоял барон Владимир Харконнен. Она узнала комнату, где спал Пол, увидела сбоку его пустую кровать. Охранники остались стоять возле открытой двери, держа в руках зажженные лампы. Из холла бил яркий свет, от которого было больно глазам.

Она посмотрела на барона. На нем была темная фуражка, толстые щеки вздымались красными холмами под паучьими глазами.

— Наркотик действует определенное время, — прогремел он. — Нам с точностью до одной минуты было известно, когда прекратится его действие.

«Как же это возможно? — удивилась она. — Только Уйе мог знать мой вес, мой метаболизм, только он один…»

— Какая жалость, что ты должна оставаться с кляпом, — сказал барон. — У нас бы мог получиться такой интересный разговор!

Барон оглянулся на дверь.

— Войди, Питер.

Того, кто вошел и остановился за спиной барона, она никогда не видела, но этот человек был ей известен: Питер де Бриз, ментат-убийца. Она изучала его ястребиное лицо, чернильно-синие глаза, заставляющие предположить, что он родился на Арраки, хотя изысканность его манер и весь его вид указывали на другое — его плоть никогда не испытывала недостатка воды. Он был высок и строен, пожалуй, слишком изнежен.

— Какая жалость, что мы не сможем с тобой поговорить, моя дорогая госпожа Джессика, — сказал барон. — Тем не менее мне известно о ваших возможностях. — Он посмотрел на ментата. — Не так ли, Питер?

— Как скажете, барон, — ответил тот высоким тенором. Звуки его голоса отдались в ее теле холодом: она никогда не слышала такого пронзительного голоса. Этот голос выдавал убийцу.

— У меня есть сюрприз для Питера, — сказал барон. — Он думает, что пришел получить свою награду — вас, леди Джессика. Но я должен продемонстрировать одно обстоятельство, а именно: он не хочет вас.

— Вы со мной играете, барон? — спросил Питер и улыбнулся.

Видя эту улыбку, Джессика удивилась тому, что барон не отскочил в сторону, пытаясь защититься от этого Питера. Но потом она поняла: барон не мог прочесть смысла этой улыбки — он не знал учения.

— Во многих вопросах Питер наивен, — сказал барон. — Он не представляет себе, какая вы удивительно сложная натура, леди Джессика. Я мог бы доказать ему это, но не хочу тратить на него времени, — теперь барон улыбнулся Питеру, на чьем лице застыло ожидание. — Я знаю, чего вы хотите на самом деле, — вы жаждете власти.

— Но вы обещали мне эту женщину! — воскликнул Питер, начиная терять присущую ему сдержанность.

Джессика, уловив то, что таил в себе этот голос, внутренне содрогнулась: «Как мог барон сделать ментата из этого животного?!»

— Я предлагаю тебе выбор, Питер, — сказал барон.

— Какой выбор?

Барон щелкнул толстыми пальцами.

— Эта женщина и изгнание из империи или герцогство Атридес на Арраки и твое управление по собственному усмотрению — от моего имени.

Джессика следила за тем, как его паучьи глаза изучают Питера.

— Вы можете быть здесь герцогом во всем, кроме титула, — добавил барон.

«Значит, мой Лето умер?» — спросила себя Джессика. Она почувствовала, как в ее груди поднимается немой вопль. Барон продолжал изучать ментата.

— Пойми, Питер, ты хочешь ее только потому, что она была женщиной герцога, символом его власти — красивая, вышколенная для своей роли. Но целое герцогство, Питер! Это больше, чем символ. Это — нечто реальное. Ты сможешь иметь много женщин, сколько захочешь.

— Вы смеетесь надо мной?

Барон повернулся к лампе, осветившей его лицо.

— Смеюсь? Я? Вспомни: я отказался от мальчика. Ты слышал, что сказал предатель о способностях парня. Они похожи — мать и сын — во всем похожи. — Барон улыбнулся. — Теперь я должен идти. Я пришлю охранника, которого я специально приберег для этой минуты. Он глух как камень. Ему будет приказано стать твоей правой рукой в твоем изгнании. Он услышит эту женщину, когда увидит, что она берет над тобой контроль. Он не позволит тебе вынуть кляп из ее рта до тех пор, пока вы не покинете Арраки. Если ты останешься, он получит другие приказы.

— Не уходите, — сказал Питер, — я выбрал.

— Ха-ха! — хихикнул барон. — Подобная быстрота решения может означать только одно.

— Я возьму герцогство, — сказал Питер. А Джессика подумала: «Неужели Питер не знает, что барон ему лжет? Но… как он может знать? Он — испорченный ментат».

Барон посмотрел на Джессику.

— Разве неудивительно, что я так хорошо знаю Питера? Я держал пари, что выбор будет именно таким. Теперь я ухожу. Так гораздо лучше. Да, да, гораздо лучше! Вы понимаете, леди Джессика? Я не питаю к вам злобы, меня вынуждает необходимость. И я не отдавал никаких приказов о вашем уничтожении. Когда меня спросят, что с вами случилось, я смогу вполне искренне пожать плечами.

— Значит, вы хотите, чтобы все сделал я? — спросил Питер.

— Охрана, которую я тебе оставляю, будет исполнять твои приказания, — сказал барон и посмотрел на Питера в упор. — Решение принадлежит тебе, я ничего о нем не знаю. Но ты должен подождать моего отъезда — так будет лучше.

«Он боится вопросов Видящей правду Преподобной матери, — подумала Джессика. — Он конечно же знает, что должен пройти процедуру допроса, прежде чем предстанет перед имперским судом».

Взглянув напоследок на Джессику, барон повернулся и вышел. Она проводила его взглядом, вспоминая, как Преподобная мать предупреждала ее о могуществе этого опасного врага. «Бедный Лето…» — думала она, не переставая.

Вошли двое стражей Харконненов, третий застыл в дверях с ласганом наготове. «Это тот, глухой, — подумала Джессика, изучая отмеченное шрамами лицо. — Барону известно, что я могу испробовать Голос на любом человеке».

— Мальчик на носилках у входа. Какие будут ваши приказания? — спросил глухонемой.

Питер обратился к Джессике:

— Я думал подействовать на вас угрозой, обращенной на вашего сына, но теперь вижу, что это бесполезно. Воздействие на эмоции — плохая тактика для ментата. — Он посмотрел на своих солдат и, повернувшись так, чтобы глухой мог видеть его губы, сказал: — Отведите их в пустыню, как предлагал предатель. Его план хорош. Черви уничтожат все следы. Их тела никогда не будут найдены.

— Вы не хотите отослать их сами? — спросил человек со шрамами. Он читает по губам, догадалась Джессика.

— Я следую примеру моего барона, — сказал Питер. — Отведите их туда, куда сказал предатель.