Леонид Панасенко - Случайный рыцарь

- Успокойся и говори внятно! - еще более холодно потребовал Максим. - Что все это значит?

- Это значит, - прорыдал Магг, - что ты никогда больше в жизни не увидишь Её Высочество Дульси, а я своих жен и детей!

- Неужели Мудлак решился в открытую выступить против Её Высочества? - ни к кому не обращаясь, спросил Максим.

- Не знаю, ничего не знаю! Я знаю только, что мы пропали! - липовый генерал-майор был явно не в себе.

- Прекрати немедленно истерику! - рявкнул на него Максим. - Здесь, по идее, должна быть связь с вашей планетой.

- Все разрушено! Все!

Максим ступил вперед, и перед ним с мелодичным звоном распахнулись двери в зал. По размерам он не отличался от холла. Задрапированные голубым шелком с золотыми цветами стены, горящий камин, сервированный на шесть персон огромный стол. Напротив стола на стене было круглое панно из драгоценных и полудрагоценных камней, изображающее карту звездного неба. Штук полтораста из них светились, и Максим догадался, что они обозначают владения Её Высочества. Часть панно была залита красным вином, а внизу, на полу, валялась разбитая бутылка "Бордо".

- Здесь что-то случилось, - пролепетал обезумевший от горя бывший двойник вождя мирового марксизма.

- Но что, что?

- Все еще горячее - заметил Тофик, осматривая

стол.

- Где мое место? - спросил Максим у Магга.

- По правую руку от Её Высочества. Вот здесь, во главе стола.

- Значит, так, - сказал Максим, занимая свое место.

- Королевский обед в мою честь состоится, даже если нас при выходе из замка расстреляют в упор из полевых орудий. Прошу наполнить бокалы! Тофик и Магг послушно наполнили.

- А это что? - спросил Максим, доставая из-под своего прибора янтарный медальон, точь в точь повторяющий панно на стене. Только вместо камней в нем горело и переливалось полтораста звездочек.

- Это знак королевской Власти! - прошептал Магг.

- Очевидно, принцесса в большой опасности. Она оставила его тебе, благородный Ки-ихот, чтобы обезопасить тебя и помочь тебе в твоих дальнейших подвигах. Его владельцу повинуется каждый из свободных подданных, независимо от своего положения и статуса.

- Я не знаю вашего этикета и традиций, - сказал Максим, поднимая тяжелый бокал. - Но раз за столом нет Её Высочества, я предлагаю первый тост за любовь и мою несравненную Дульси!

Книга вторая

ВЫПАВШАЯ ИЗ СЕДЛА

ГЛАВА 1

От немилосердной жары запах гниющих водорослей, тины и дохлой рыбы стал таким жутким, что у Дульси закружилась голова.

Убивает еще и монотонность работы. Нагнуться, перевернуть валун, который, кажется, буквально врос в грязь, присесть и быстро выбрать белые личинки эмнуса пресмыкающегося, пока они не успели на свету зарыться в грязь поглубже. Каждую ополоснуть в ведре и бросить в другое - с чистой водой. Потом перенести ведра к соседнему валуну, перевернуть его и в той же последовательности повторить все операции. Только в том случае, если валун по размерам больше, чем три головы, разрешается позвать на помощь соседку. Запрещается все остальное: садиться на валуны и отдыхать, разговаривать с другими сборщиками, оставлять невыбранные личинки... И так целый день с коротким перерывом на обед, когда им привозят баланду. Кроме того, первые дни Дульси не могла побороть брезгливость - личинки эмнуса, по сути короткие черви в палец толщиной, скользкие, омерзительно изгибающиеся в руках, а иногда и попискивающие, - но потом привыкла и даже, если удавалось пару штук украсть и высушить на солнце, с удовольствием ела с подругами этих тварей по вечерам в бараке.

"Высокие звезды! Я сейчас умру! Кружится голова, подгибаются ноги. Сейчас упаду - и не встану".

Дульси присела на большой валун, попробовала отрегулировать прерывающее дыхание: она молодая и сильная, сердце бьется ровно, слабость отступает...

И тут ее плечи перепоясала кожаная плеть. Так жгуче и больно, что Дульси, вскрикнув, отлетела в сторону, упала коленями в болотную жижу.

- Грязная рабыня, - загремел над ней голос надсмотрщика Гермы. - Ты опять вообразила себя Её Высочеством и решила отдохнуть?! За работу, потаскуха, иначе я распишу плетью всю твою спину! А после захода солнца, когда все пойдут на ужин, ты мне соберешь урожай еще под двадцатью камнями.

И Герма, огромный волосатый толстяк, чья одежда состояла только из кожаных шорт и сапог, довольно расхохотался.

К Дульси подбежала верная Джи, которая ворочала валуны справа от нее, помогла госпоже подняться.

- Как ты смеешь, подонок, так обращаться с Её Высочеством?! - закричала девушка, медленно приближаясь к надсмотрщику. Глаза ее гневно сверкали, черные волосы растрепались, а полусогнутые руки хищно протянулись вперед, готовые вцепиться в горло обидчика госпожи. - Как только нас отсюда освободят, я сама придумаю тебе, мерзкое животное, самую страшную и мучительную казнь! Трепещи, негодяй!

Джи, тоненькая и смуглая, напоминала в своем праведном гневе маленького зверька, чье сердце не знает страха перед лицом любой опасности.

Жирный рот Гермы, который от нечего делать пожирал на дежурствах личинки эмнуса живьем, расплылся еще шире.

- А, Первая Подруга... Как же вы умудрились сбрендить вдвоем и одновременно? Так веселее, что ли? Впрочем, - Герма рыгнул, и его по-бабски отвисшие груди заколыхались над туго набитым животом, - забавляйтесь как хотите. Мне все равно, кем вы были в своей прежней жизни. Хоть в самом деле принцессой и первой дамой двора. Здесь вы, запомните, грязные рабыни - и только. А я ваш бог и судья.

Герма снова смачно рыгнул, посмотрел на Дульси. и Джи чуть ли не благосклонно.

- Не буду врать, - заявил он, поигрывая плетью. - Хоть вы и грязные рабыни, но на вид обе весьма аппетитные. Особенно принцесса... Я помогу твоей хозяйке, Джи, - вмиг избавлю ее от головокружения и слабости. У нее белая нежная кожа, как у эмносов, а я до них, тебе известно, большой охотник... Сегодня я занят, но завтра или послезавтра ночью я вылечу тебя, Дульси. У меня здесь самое мягкое ложе и самый твердый...

Со звериным приглушенным рычанием Джи прыгнула на тушу надсмотрщика, вцепилась руками в его необъятную шею. Герма легко оторвал девушку от себя, швырнул в грязь.

- Ты тоже сегодня после захода солнца вместе с хозяйкой перевернешь двадцать валунов. Но не вместе, а каждая по двадцать! - Он опять расхохотался. - А я, если останутся силы после Её Высочества, вознагражу и тебя, маленькая потаскуха.

Чавкая по глубокой грязи сапогами, Герма ушел.

А Дульси, чуть не перекинув ведро с чистыми личинками, снова присела на валун. Она и хотела бы заплакать, но слез не было. Были только звон в голове, горечь во рту и ощущение безысходности.

- Надо бежать, Джи, - прошептала она. - Ночью, сегодня же!