Филип Фармер - Восстаньте из праха (перевод М. Ахманова)

Это создание — оно, нет, скорее всего, он (в мужском естестве сомнений не было) — передвигалось на двух ногах. Хотя его рост значительно превосходил шесть футов, тело с бледнорозовой кожей казалось очень хрупким на вид. Его узкая длинная четырехпалая ладонь строением напоминала человеческую — большой палец был отделен от остальных. Ниже сосков на груди располагались два темно-красных пятна. Лицо — почти человеческое с густыми черными бровями [1] В долине Реки люди были воскрешены без волос на теле и на лице. По-видимому, это не коснулось бровей инопланетянина — или следует предположить, что его «брови» состояли не из волос, подобных человеческим (прим. перев.). , свисающими над резко очерченными скулами Ноздри окружала колышащаяся губчатая ткань. Утолщенный хрящ на конце носа прорезала глубокая впадина. Губы были тонкие, кожистые и черные. Уши не имели мочек и очертания ушной раковины очень сильно отличались от человеческих. Мошонка его выглядела так, будто она содержала множество маленьких яичек.

Он уже видел это существо, плавающее в одном из рядов в том кошмарном месте.

Существо остановилось в нескольких шагах от него, улыбнулось, обнажив совершенно человеческие зубы, и произнесло:

— Я надеюсь, вы говорите по-английски. Если же нет, то я могу столь же бегло изъясняться на русском, китайском или хинди.

Бартон был несколько ошеломлен — словно с ним заговорила собака или обезьяна.

— У вас среднезападный американский акцент, — наконец, произнес он. — Весьма недурно. Хотя вы стараетесь слишком точно его воспроизводить.

— Благодарю вас, — ответило существо. —Я последовал за вами, поскольку мне показалось, что вы — единственный, у кого нашлось достаточно здравого смысла, чтобы выбраться из этого хаоса. Вероятно, вы можете как-то объяснить это... как вы его называете? Воскрешение?

— Не в большей степени, чем вы, — пожал плечами Бартон. — У меня даже нет никаких объяснений вашего присутствия среди воскресшего человечества.

Густые брови незнакомца дрогнули. Как решил Бартон, этот жест мог означать удивление или негодование.

— Нет? Очень странно. А я мог бы поклясться, что каждый из шести миллиардов жителей Земли слышал обо мне или видел по ТВ.

— По ТВ?

Брови существа снова дрогнули.

— Вы не знаете, что такое ТВ? — растягивая слова, произнес он, но тут же снова улыбнулся. — Ну, конечно же, как глупо с моей стороны! Вы, должно быть, умерли прежде, чем я прибыл на Землю!

— Когда же это случилось?

Его брови поднялись (Бартону показалось, что сейчас это было эквивалентно задумчивости), и он медленно произнес:

— Давайте разберемся по порядку. Я уверен, что по вашему летосчислению это произошло в две тысячи втором году новой эры. А когда вы умерли?

— В тысяча восемьсот девяностом.

Слова этого создания снова пробудили в Бартоне ощущение нереальности происходящего. Он провел языком по внутренней стороне зубов. Коренные зубы, что он потерял после памятного удара сомалийского дротика, теперь были на своем месте,

— По крайней мере, — добавил он, — я ничего уже не помню после 20 октября тысяча восемьсот девяностого года.

— О! — протянул незнакомец. — Значит, я покинул свою родную планету примерно за двести лет до вашей смерти. Моя планета? Это спутник той звезды, которую вы, земляне, называете

Тау Кита. Мы находились в анабиозе, и, когда наш корабль приблизился к Солнцу, автоматы нас разбудили... но вы, кажется, не понимаете, о чем я говорю?

— Не совсем. Все произошло так быстро... О подробностях мы могли бы побеседовать несколько позднее. Как я должен вас называть?

— Монат Граутат.

— Ричард Френсис Бартон, к вашим услугам.

Он слегка поклонился, улыбнувшись. Несмотря на необычную внешность этого существа и некоторые отталкивающие детали его физиологии, Бартон почувствовал к нему расположение.

— Впоследствии — капитан сэр Ричард Френсис Бартон, — добавил он через мгновение. — На склоне своих дней — консул ее Величества в австро-венгерском порту Триест.

— Елизаветы?

— Я жил в девятнадцатом веке, а не в шестнадцатом.

— Королева Елизавета правила в Великобритании в двадцатом столетии, — сказал Монат и обернулся, поглядев на берег реки. — Почему они так напуганы? Все люди, с которыми мне приходилось встречаться, были убеждены, что загробной жизни не существует — либо они считали, что на том свете будут, несомненно, отнесены к праведникам.

Бартон ухмыльнулся и пожал плечами.

— Те, кто отрицал загробную жизнь, теперь считают, что они попали в ад из-за своих убеждений. Те же, кто надеялся шагнуть прямо на небеса, испытали страшное потрясение, пробудившись совершенно нагими. На большинстве наших картин религиозного содержания те, кто терпит муки в аду, — обнажены, тогда как праведники в раю — одеты. Так что если вы воскресли с голой задницей, — значит, скорее всего, оказались в преисподней.

— Похоже, что это вас развеселило.

— Несколько минут назад мне было совсем не до смеха, — признался Бартон. — Я тоже испытал потрясение — и очень сильное. Но факт вашего появления здесь подействовал на меня отрезвляюще. Я полагаю, что всему этому существует разумное объяснение, но пока что оно не укладывается ни в одну из существующих на Земле теорий.

— Я сомневаюсь в том, что мы находимся на Земле, — сказал Монат, подняв вверх длинные тонкие пальцы, на которых вместо ногтей были толстые хрящевые подушечки. — Если прищуриться и достаточно внимательно посмотреть вон в том направлении, то можно заметить неподалеку от светила еще одно небесное тело. И это не Луна.

Бартон прикрыл глаза ладонями от света, пристроив металлический цилиндр на плече, и бросил взгляд на небо. Он

увидел слабо мерцающий диск размером в одну восьмую часть полной Луны. Опустив руки, он спросил:

— Звезда?

— Полагаю, что да, — совсем по-человечески кивнул Монат. — Кажется, в других областях неба тоже виднеются слабо светящиеся тела, но полной уверенности у меня пока нет. Когда наступит ночь, все станет ясно.

— Но где же, в таком случае, мы находимся?

— Откуда мне знать, — Монат сделал жест в сторону солнца. — Сейчас оно поднимается, затем закатится, и наступит ночь. Я думаю, нам не мешало бы подготовиться к ее приходу. И... к другим событиям. Сейчас тепло, но ночью может похолодать; не исключено, что пойдет дождь. Поэтому неплохо было бы соорудить какое-нибудь убежище. Следует также подумать о еде. Хотя почему-то мне кажется, что это устройство, — он указал на цилиндр, — накормит нас.

— Почему вы так думаете?

— Я заглянул внутрь. Там лежат терелки и чашки — сейчас, правда, пустые. Не, очевидно, их создали для того, чтобы наполнять пищей.