Марина Дяченко - Парусная птица. Сборник повестей, рассказов и сказок

Талантливые и бездарные, наивно–детские и полные тошнотворных подробностей, профессиональные и любительские рассказики стоили ему немалых денег. Чтобы покрыть расходы, он брался за большие аналитические статьи для промышленников, за эссе для глянцевых журналов, за переводы, астрологические прогнозы, телеобзоры, — он брался за все. Он сидел ночами. Велька помогала ему, работая тихим, бессменным, очень эффективным секретарем.

— Почему ты так долго не брала трубку?!

— Я была в ванной…

— Таскай с собой! Я же просил тебя… Сразу же бери трубку, когда я звоню!

— Все в порядке, Эрв. Не беспокойся, все в порядке.

Три дня был шторм — баллов шесть–семь. Купальщики валялись в белой пене, брызгаясь и хохоча. Спасатели бродили вдоль берега с мегафонами, выгоняя из воды всякого, кто осмелился войти в море хотя бы по колено. Волны перекатывались через пирс.

На четвертый день шторм немного утих, и у парней прибавилось работы. Отчаянные пловцы то и дело лезли в море, и шутки сразу же заканчивались, потому что выбраться обратно без посторонней помощи умел один из трех.

Спасатели бросали дуракам оранжевый круг с логотипом пляжа. Дураки паниковали, бились, иногда захлебывались. На берегу собиралась толпа, будто в цирке. Дураков вытаскивали, исцарапанных и здорово напуганных, и ругательски ругали, грозя штрафом. Дураки уползали, сопровождаемые ехидными взглядами, а через четверть часа уже новый идиот барахтался в волнах, уносимый течением прочь от берега…

На пятый день Виталик дежурил на лодке. Казалось, шторм выдыхается, но после обеда опять подул ветер, и волны, вроде притихшие, снова разгулялись. С пирса Виталику подали сигнал — возвращаться, пока можно. Он завел мотор и тут увидел пловца метрах в двадцати от берега.

То ли парни на берегу прошляпили его. То ли мальчишка (а это был пацан лет четырнадцати) попал в особенно мощное течение. Но его несло по дуге, от пляжа к скалам, замыкающим «Золотой Мыс» с востока.

Виталик развернулся. Лодка прыгала на волнах, подлетала и приземлялась всем днищем, и Виталик ругался, не переставая. Он бросил пацану круг и стал подтягивать поближе, чтобы поднять мелкую сволочь на борт. В это время большая волна развернула лодку и приложила ее о скалы — прямехонько винтом. Звук мотора перерос в отвратительный визг. Виталик попытался выровнять лодку — но волна ударила еще раз, стукнула бортом об острый камень, и Виталик обнаружил, что сидит по щиколотку в воде.

Мотор заглох. Виталик глянул на своего утопающего. Парень, держась за круг, болтался метрах в десяти от камней, и пока ему ничто не угрожало…

А за спиной мальчишки — перепуганного, сопливого — на секунду появилось и пропало в волнах маленькое бледное лицо в обрамлении длинных темно–каштановых волос.

Из переделки выручил Артур — подошел на своей лодке, подобрал сперва утопающего, а потом бросил канат Виталику. Лодку под номером «52» вытащили на причал. Борт был пробит в двух местах, а мотор, кажется, не подлежал восстановлению.

— Рухлядь, — заключил кто–то из спасателей.

Виталика вызвали к управляющему. Тот пожал ему руку, поблагодарил за отвагу на спасательных работах, потом вытащил откуда–то лист бумаги с напечатанным текстом и предложил Виталику расписаться.

— Что это?

Это было подробное описание увечий, нанесенных лодке, плюс долговая расписка. В течение трех дней Виталик был обязан вернуть полную стоимость лодки и мотора. Сумма выглядела жутко — лодка стоила, как хороший автомобиль.

— Что это? — повторил Виталик, не веря своим глазам. Управляющий, готовый к такому повороту событий, вытащил из сейфа договор, подписанный Виталиком при приеме на работу. Мелким шрифтом в самом низу последней страницы были выписаны обязательства: покрыть ущерб, нанесенный по вине нанимаемого, в течение трех дней. Иначе вступали в силу штрафные санкции.

— Ты подписал?

— Я не заметил…

— Но ты подписал?

— Но ведь я находился при исполнении! — нашелся Виталик. — Должна быть какая–то страховка…

— Ты подписал?

— Но иначе пацан бы утонул!

— Ты подписал?

Виталик молчал. Управляющий испытующе посмотрел на него, потом коротко указал на кресло:

— Садись.

Виталик сел, ни о чем не думая.

— Ты все правильно сделал, — сказал управляющий. — Я тебе спишу эту лодку… когда шторм уляжется. Когда можно будет спокойно выходить на рыбу. Понимаешь?

— Потом мы сможем вернуться. Когда все переменится. Потом.

— Потом, — отозвалась Велька эхом.

— Я знаю, как ты любишь море…

— Давай не будем об этом. Решено — значит решено. И продадим дом сразу, зачем тянуть. Вместе с мебелью. В конце концов, это даже стильно — вот так поменять жизнь, взять все и бросить… Ткни пальцем в карту и скажи: мы туда едем. Я скажу, что согласна.

Они говорили вполголоса на балконе. Рано стемнело — близилась осень. Бархатный сезон с длинными вечерами, потом осенние шторма. Потом зима.

Все имеет предел. Даже терпение. Этот перезвон каждый час: «Как дела?» — «Нормально». Эти секунды, когда Велька почему–то медлила взять трубку, эти напряженные струнки в ее голосе… Чего ради превращать жизнь в вечное ожидание беды? Тем более Вельки–ну жизнь?

Море штормило. Над городом носился ветер с запахом йода. И Эр–вин, и Велька понимали, что в этот город больше не вернутся.

Темной сентябрьской ночью Виталик сидел в лодке далеко от берега. Леска с крючками уходила вниз, в глубину. Виталик забыл о ней.

Почему они приплывают, когда Виталик сидит в лодке? А они приплывают. День, другой, третий можно ждать напрасно, но потом — все равно приплывают! Как магнитики к железу. Как будто Виталик, фальшивый принц, их притягивает.

Над головой покачивался тусклый фонарик под круглым жестяным абажуром. Если сейчас раздеться до плавок и сигануть в воду, оставив в лодке (новой лодке, с номером «23» на борту) оранжевую футболку и шорты с логотипом пляжа… Виталик был уверен в себе — он доплывет до берега минут за тридцать. До соседнего пляжа — за час, и совершенно спокойно. Но что делать потом? Пуститься в бега, оставив маму расплачиваться по долговым распискам?

Не стоит отчаиваться. Ерунда. Все, что нужно сделать Виталику — стиснув зубы, высидеть в лодке завтра и послезавтра. В крайнем случае еще пару дней. Тогда управляющий спишет с него долг, даст денег «на карман» и отпустит с миром — иди, гуляй, гуди.

Плеснула волна. И еще раз. Виталик резко обернулся — слишком резко. Бледное лицо, глядевшее из–под воды, нырнуло и пропало.

— Робкая какая, — сказал Виталик вслух.

Ветер принес обрывок музыки с набережной — очень слабый короткий обрывок.

«Можно подманивать ручным фонариком, — говорил Артур. — Опустить в воду и светить туда–сюда, будто знаки подаешь. Можно еще петь, но не у всех же есть голос. А вот фонариком — милое дело, сразу выныривают. Анекдотов не понимают, не стоит и стараться, а вот поболтать о всякой всячине — это их хлебом не корми. Любопытные такие. Один парень возил с собой какую–то книжку про рыцарей, ну и читал буквально с любого места. Говорит, очень помогало…»