Роберт Хайнлайн - Рассказы [Сборник]

— Откуда она взялась?

— Посвети мне. Возможно, какой-то удар снаружи.

— Утечка сдерживается?

— Думаю, что да. Пойдите посмотрите на приборы. Джек, дайте ему фонарь.

Ноулс стремительно побежал к воздушному шлюзу.

Давление постоянное.

— А сколько мы потеряли?

— Фунт или два, не больше. Какое давление было раньше?

— Нормальное, как на Земле.

— Тогда мы потеряли фунт и четыре десятых.

— Не страшно. Идите дальше, мистер Ноулс. Сразу же за шлюзом следующей секции лежат инструменты. Принесите мне заплату номер три, можно и большую.

— Сейчас.

Мы услышали, как открылась и хлопнула, закрывшись дверь. Мы остались в полной темноте. Должно быть, я издал какой-то звук, потому что Конски велел мне взять себя в руки…

Но вот мы услышали стук открывающейся двери и, наконец-то, снова увидели долгожданный свет.

— Принесли? — спросил Конски.

— Нет, Фэтс, нет, — голос Ноулса дрожал. — В той стороне нет воздуха. Следующая дверь не открывается.

— Может, заело?

— Нет, я смотрел на манометр. В следующей секции давление отсутствует, — Конски присвистнул. — Похоже, что нам придется ждать, пока за нами придут. В таком случае посветите на меня, мистер Ноулс. Джек, помогите мне снять костюм.

— Что ты надумал делать?

— Если нет заплаты, чтобы заделать дыру, я сам должен ее изготовить, мистер Ноулс. Единственная вещь под рукой костюм.

Я стал ему помогать, но у нас выходило довольно неуклюже, так как ему все время приходилось прикрывать дыру рукой.

— Можно закрыть дыру моей рубашкой, — предложил Ноулс.

— Скорее можно воду вилкой зачерпнуть. Нет, это должен быть только костюм — ничто иное давление не выдержит.

Когда он частично высвободился из костюма, я увидел участок его голой спины. Он убрал руку и быстро накинул костюм на дыру. Сам же уселся на него сверху.

— Ну, — сказал он довольно, — вот мы и заткнули. Теперь… Теперь остается только ждать.

Я хотел спросить его, почему нельзя просто сесть в костюме на дыру, не снимая его, а потом понял — чтобы увеличить поверхность, плотно прилегающую к замазке, оставленной лопнувшим шариком.

— Покажи мне свою руку, — потребовал Ноулс.

— Ничего страшного.

Но Ноулс все же осмотрел ее. А когда взглянул я, мне стало плохо. На его руке была кровоточащая рана, похожая на выжженное клеймо. Ноулс сделал повязку из своего платка, а моим прибинтовал ее к ране.

— Спасибо, джентльмены, — сказал Конски, а потом добавил. — Нам надо как-то убить время. Сыграем в пинокль?

— Твоими картами? — спросил Ноулс.

— Ну, мистер Ноулс! Ладно, неважно. Начальству не пристало играть в азартные игры. Кстати, о начальстве, вы понимаете, что я сейчас нахожусь на вредной работе?

— И тебе прибавка в один и четыре десятых фунта?

— Уверен, что союз не будет против, учитывая данные обстоятельства.

— А если бы я сидел на пробоине?

— Но плата полагается и помощникам…

— О'кей, скряга, будет тебе тройная оплата.

— Вот это уже ближе к делу, мистер Ноулс. Будем надеяться, что мы приятно проведем время в нашем томительном ожидании.

— Сколько же нам придется ждать, как ты думаешь, Фэтс?

— Ну, им не понадобится больше часа, даже если из Ричардсона придется идти пешком.

— Хмм, а почему ты думаешь, что нас будут искать?

— А? Разве в вашей конторе не знают, где вы?

— Боюсь, что нет. Я сказал, что не вернусь сегодня. Конски задумался. — Я тоже не опустил свою временную карточку. Они будут думать, что я все еще работаю.

— Да, они узнают только завтра, когда не найдут в офисе твоей учетной карточки.

— Есть еще дежурный на воротах. Он будет знать, что три человека у него остались внутри.

— Если не забудет сообщить спасителям. И если его не завалило, подобно нам.

— Да, думаю, что так, — задумчиво сказал Конски. — Джек, лучше перестаньте подкаливать этот фонарь. Мы теряем много кислорода.

Так мы и сидели в темноте довольно долго, размышляя о том, что произошло. Конски был уверен, что произошел взрыв. Ноулсу вспомнилось, как однажды он видел взрыв грузовой ракеты на старте. Когда беседа стала угасать, Конски рассказал нам несколько анекдотов. Я попытался тоже что-то рассказать, но был настолько взволнован, настолько испуган, скажу прямо, что абсолютно забыл соль анекдотов, приходивших мне в голову. Хотелось кричать.

После долгого молчания Конски сказал:

— Джек, зажгите нам опять свет, я кое-что придумал.

— Что? — спросил Ноулс.

— Если бы у нас было чем заткнуть дыру, вы могли бы надеть мой костюм и пойти за помощью.

— Но для костюма же нет кислорода.

— Именно поэтому я и выбрал вас. Вы самый маленький из нас, и внутри костюма будет достаточно воздуха, чтобы пройти через следующую секцию.

— Ладно о'кей. Но чем заткнуть течь?

— Тем, на чем я сижу.

— Чем?

— Этой большой, широкой, круглой штукой, на которой я сижу. Я сниму штаны. Если я прикрою бедром дыру, гарантирую, что утечки воздуха не будет.

— Ну, нет, Фэтс, это не дело. Посмотри, что стало с твоей рукой. Ты весь истечешь кровью и погибнешь раньше, чем я успею вернуться.

— Два против одного, что нет — даже против пятидесяти.

— Как же ты расплатишься со мной, если я выиграю?

— А вы сообразительный, однако, мистер Ноулс. Видите ли, я изнутри на два дюйма проложен жиром. У меня не будет сильного кровотечения, так, появится что-то вроде родимого пятна. — Ноулс покачал головой.

— В этом нет необходимости. Если мы будем сидеть спокойно, нам здесь хватит воздуха на несколько дней.

— Не в воздухе дело, мистер Ноулс. Вы заметили, что становится прохладно?

Я уже ощутил это, но пока не задумывался. Свалившееся на нас несчастье настолько разбило меня, что холод поначалу не показался мне чем-то опасным. Теперь же я осознал, чем он нам грозит. Когда была нарушена электропередача, мы потеряли нагреватели. Будет становиться все холоднее, холоднее и холоднее.

— О'кей, Фэтс, давай попробуем.

Я сидел на костюме, пока Конски не был готов. Он снял брюки, потом подцепил один из летающих шаров-искателей и, когда тот лопнул, нанес его липкое содержимое на свою правую ягодицу. Затем повернулся ко мне.

— О'кей, детка, слетай с гнездышка.

Мы быстро поменялись местами и, потеряв много воздуха, заткнули дыру.

Удобно, как в кресле, господа.

Он ухмыльнулся. Ноулс облачился в костюм и ушел, взяв с собой фонарь. Мы снова остались в темноте.

Через некоторое время я услышал голос Конски.

— Есть игра, в которую можно играть в темноте, Джек. Вы играете в шахматы?

— Да.

— Хорошая игра. Я обычно играл в шахматы в декомпрессионной камере, когда работал под Гудзоном. Что скажете, если поставить для интереса двадцать на кон?

— А? Ладно. Давай. — Он мог предложить и тысячу. Мне было все равно.