Павел Парфин - Сувенир для бога

Однако стычка так же быстро погасла, как и вспыхнула - Братислав приказал отрокам отступить. Те беспрекословно повиновались. Заслонив собой спасенные души, ощетинившись копьями, отроки напряженно ожидали новых выпадов со стороны хлопов. Но слуги Виораха, по всему явно довольные трофеями и тем, как они ловко провели незадачливых рогоносцев, не собирались больше меряться силами. По обыкновению угрожающе насупившись, выставив перед собой мечи, подгоняемые рублеными командами своего вожака, хлопы быстро пятились к трану. Вскоре они исчезли в его бесчисленных люках, унося с собой бесценные эрро, уводя в плен прекрасную дочь ментора отроков.

Братислав проводил Амелиску - до тех пор, пока она не скрылась в трюме ужасного судна, - долгим взглядом. Дьяченко перехватил его, но не прочел в глазах ментора ни боли, ни любви, ни стыда. "Ну что за народ! - Валька был вне себя. - Они готовы пожертвовать родным дитем ради безымянных душ, среди которых, уверен, хватает грешников, неудачников и просто тупиц. Эх, один я чего стою... А ведь действительно, мы ничем не лучше отроков, когда иногда жертвуем чужим и незнакомым людям самым дорогим, что у нас есть, - любовью и свободой".

Дьяченко слабо-слабо, будто стыдясь собственного поступка, махнул рукой, когда два мордастых хлопа опускали в люк Амелиску. Его Амелиску! На Валькином лице была написана полная безнадега - полный абзац! Дьяченко ненавидел себя за слабость и трусость, за то, что он мало чем отличался от бесплотных, пепельных душ. Да ничем, черт возьми!

*10*

Со стороны трана донесся низкий гул, корпус китообразного судна заметно задрожал, два-три сильных толчка сотрясли его, лязгнув, двинулись тяжелые, словно мельничьи жернова, колеса, с новой жадностью вгрызаясь в тело пристани. Рыкнув еще раз, тран попятился, покачивая корпусом, как обожравшийся зверь - и наконец грузно плюхнулся в море, разбив вдребезги с дюжину волн.

Дьяченко стало жутко тоскливо, будто он утратил сейчас кусочек души. Впрочем, так оно и было: вместе с нахлынувшей тоской он ощутил с болезненной ясностью, уже в который раз осознал, как сильно привязался к Амелиске. Огляделся, безотчетно пытаясь отыскать взглядом хоть кого-нибудь, кто бы мог развеять его тоску и укрепить дух. Но вместо этого увидел все ту же картину, которую ему пришлось наблюдать с первых минут пребывания в мире отроков. Голый песчаный берег, удивительно резко обрывающийся слева и справа, будто уходящий в небытие. Позади по-прежнему поднимался непроницаемый плотный туман или жертвенный дым, срок которого, казалось, давно уж истек. Вон сиротливая пристань, в центре разрушенная колесами трана. Опрокинутые короба опустошенные посланниками дьявола. Море и небо цвета сырого цемента. Две бездушные стихии вселяли одинаковый ужас, они силились слиться друг с другом, соединиться волнами-тучами, сродниться бушующей плотью. "О боже!" - Валька тоскливо вздохнул. Ни деревца, ни постройки, кроме потерявшей смысл пристани и убогой глиняной крепости. Только сейчас он обратил на это внимание: ведь по сути негде скрыться в такую погоду!

Еще минуту бесцельно потоптавшись на месте, он направился к Братиславу. Валька был уверен, что ментор, скорее всего, единственный, кто знал, чем закончится эта невероятно дикая история. Спустившись с пристани, тот отдавал какие-то указания, отроки заново пересчитывали души, разделяя их на небольшие, по 15-20 созданий, группы. Тесно прижавшись друг к дружке, души едва не слились в пепельно-серые кучи, очень похожие на кусты, укрытые вечерними сумерками. Души мерно покачивались из стороны в сторону, тихонько роптали. Их удивительный ропот, как уже успел заметить Дьяченко, напоминал шелест молодой листвы. Он пробивался даже сквозь невыносимый вой ветра. Послушав, как дружно шелестят души, Валька опять вздохнул: хоть бы какое деревце попалось в округе или ветхий домишко на худой конец!

- Ну и буря! Волны так и рвут пристань. Того и гляди сорвут со свай и унесут в море, - поделился он опасениями. - Неплохо бы укрыться где-нибудь. Есть тут что-нибудь поблизости?

- От бури спастись можно, от своего предназначения - нет, молвил в ответ Братислав. Он неотрывно вглядывался в клокочущее будто от злобы море. Дьяченко проследил за его озабоченным взором: ментор смотрел не на взбешенную воду, а на асфальтовое, спустившееся к самому морю небо. Море и небо, одинаково серые, одинаково враждебные человеку. Что из них было истиной, а что - отражением, суррогатом, фантомом? Иль все есть иллюзия, дьявольская забава, навязанная Валькиному рассудку... может, дьяволом и навязанная. "Нет, не верю, не может повсюду властвовать сатана!"

Чем дольше вглядывался Дьяченко в штормящую даль, не сулившую ему, казалось, ничего, кроме неминуемой гибели, тем сильней крепла в нем уверенность, что то и не небо вовсе, а его, Валькина, дорога. Поменявшаяся вдруг местами с небом дорога, по которой он уже столько прошел и по которой еще Бог знает сколько придется пройти. Асфальтовая дорога жизни - вверху, седое и одряхлевшее небо - внизу... А если небо спустилось, значит, поблизости Бог.

- Мы не сможем долго противостоять стихии, - продолжал настаивать Дьяченко, почувствовав в себе странное упорство и еще не осознанную до конца волю. - Гляньте: вашим людям нелегко. А как зябнут души, словно их бьет смертельный озноб! Без укрытия нам никак не обойтись!

- Совершенно напрасный страх, - Братислав скривил губы в ироничной усмешке, все так же пристально буравя асфальтовую даль. - Излишне бояться чужой судьбы и совсем уж глупо заботиться о тех, кто не назначен тебе ни Богом, ни дьяволом.

- Тогда какого черта вы позволили тем мерзким крысам увести вашу дочь?! - взорвался Дьяченко. Его начала раздражать спесивая мудрость оленеголового предводителя. - Если не вы, то кто же тогда смог бы защитить ваше чадо?!

Братислав мельком, уголком глаз смерил человека.

- Не суди о чужих дарах и потерях лишь по своим, человеческим, меркам. Свет не одна лишь жизнь, а ночь не только смерть. И для каждого из нас есть нечто в этой беспокойной вселенной, чья цена выше нашей собственной жизни, а бывает, и дороже жизни тех, кого мы любим больше себя.

Поучение ментора внезапно было прервано пронзительным криком. Кричал один из отроков. Он одновременно пытался привлечь внимание своего господина и показывал рукой на небо. Дьяченко глянул в том направлении и без труда обнаружил светлую точку - некое знамение, вдруг возникшее на его пути. Валька поклясться мог, что еще минуту назад там и в помине не было ничего похожего!

При виде загадочной точки Братислав с облегчением вздохнул. Затем зычным голосом отдал приказание: - Кировол, Махро, Амеррат, Пихо, готовьте души дионисов к посадке! Через минуту райбусы будут здесь!