Автор неизвестен - Повести: Солнечная константа, Песчаная смерть, Болото вверх тормашками

Так что для Алеты было естественно смотреть на окружающую их иссеченную ветрами дикую природу по другому чем Бордман. Ее родственники по расе были пионерами звезд. Их образ жизни сделал их менее зависимыми от благ цивилизации. Их прирожденная небоязнь высоты сделал из них инженеров-конструкторов стальных сооружений в космосе, и больше двух третей посадочных ловушек во всей Галактике были украшены их боевыми перьями над рубкой управления. Правительство на Алгонке-5 размещалось в каменном вигваме высотой в три тысячи футов и лучшие лошади известные человечеству были выращены ранчеро с бронзовой кожей и выдающимися скулами на планете Чаган.

В посадочной шлюпке «Волхва» раздалось громкое хмыкание. Это подал голос инженер. Через кряж перевалил движущееся устройство, постукивая своими эксцентричными гусеничными колесами, которые новые колонисты сочли такими полезными. Вездеход сверкал. Он перевалил через массивный валун и перебрался через груду камней. Он быстро приближался к ним.

— Это мой двоюродный брат Ральф, — сказал Алета приятно удивленная.

Бордман сморгнул и всмотрелся пристальнее. Он не мог поверить своим глазам. Но они не врали. Фигурка, управляющая вездеходом, была индейцем — американским индейцем, одетым в набедренную повязку и сандалии на высокой подошве. А в голову его были воткнуты три прямых пера. Более того, он не сидел на сидении. Он сидел на полуцилиндрической поверхности на крыше вездехода, покрытой цветной попоной.

Инженер саркастически хмыкнул. И тогда Бордман увидел насколько рационален этот способ передвижения здесь. Вездеход вздрагивал, его подбрасывало, он проваливался и возносился вверх, когда попадал на неровную почву. Сидеть на чем-то похожем на кресло было бы безумием. Задняя спинка будет наклоняться вперед во время наклона вперед и не будет поддержкой во время наклона назад. А при боковом наклоне из него можно просто вылететь. Так что ехать на машине словно в седле было вполне логично!

Но Бордман был не так уверен в целесообразности костюма. Инженер открыл люк и заговорил:

— Вы знаете, что в этой штуке находится леди?

Молодой индеец улыбнулся. Он помахал рукой Алете, которая прижала лицо к иллюминатору. И только сейчас Бордман понял целесообразность костюма. Из люка накатила волна воздуха. Он был горячим и душным. Настоящая печь!

— Привет, 'Лета, — сказал оседлавший вездеход. — Или подходяще оденьтесь или оденьте защитный скафандр выходя наружу!

Алета хмыкнула. Бордман услышал шорох за спиной. Затем Алета выбралась из люка и спрыгнула наружу. Бордман услышал как инженер негромко присвистнул. Затем он увидел, как она обнимается с двоюродным братом. Они перешли на осовремененный язык американский индейцев с которым Бордман был знаком. Она была одета как англо-саксонские девушки на пляжах с нормальной температурой.

На мгновение Бордман подумал о солнечном ударе, когда его глаза смотрели на солнечный свет смягченный фильтрами. Но цвет кожи Алеты прекрасно подходил к солнцу, даже такой интенсивности. Ветер обдувающий ее тело будет остужать кожу. Ее толстые прямые черные волосы были отличной защитой от солнечного удара, словно шлем предохраняющий от жары. Она могла ощущать жару, но она будет в полной безопасности. Она даже не обгорит. А вот он, Бордман…

Он мрачно разделся до трусов и вытащил скафандр из сумки. Затем наполнил флаги водой из запасов шлюпки. Он включил маленький питающиеся от аккумуляторов моторчики. Скафандр раздулся. Он был рассчитан на непродолжительный период невыносимой жары. Воздух, накачиваемый вовнутрь, не позволит поверхности скафандра прикоснуться к телу — и охлаждает внутреннюю часть испарением пота, плюс воды из фляг. Это была миниатюрная система кондиционирования на одного человека и она позволяла ему выдержать температуру, которая была бы смертельной для любого с его кожей и цветом. Но она использовала множество воды.

Он выбрался из люка и принялся неуклюже спускаться по лестнице прислоненной к корме. Он вытащил из кармана очки. Он приблизился к болтающим молодым индейцам, юноше и девушке и протянул свою руку в перчатке.

— Я Бордман, — сказал он. — Я прибыл для того, чтобы провести окончательную инспекцию. Почему нам пришлось приземляться в шлюпке?

Двоюродный брат Алеты сердечно пожал его руку.

— Я — Ральф Красное Перо, — сказал он. — Инженер проекта. Все пошло не так. Наша посадочная ловушка пришла в негодность. Мы не смогли вовремя связаться с вашим судном, чтобы предупредить вас. Вы оказались в нашем гравитационном поле, прежде чем мы успели ответить, и его двигатели Лоулора не могли вывести его, из-за гравитационных возмущений. Корабль на котором вы прибыли нельзя вернуть назад, и мы не можем послать никуда сообщение и при самых оптимистических прогнозах наша колония погибнет — от голода и жажды — через шесть месяцев. Мне очень жаль, что вам с Алетой пришлось присоединиться к нам.

Он повернулся к Алете и сказал приязненно:

— Как там Майк Громовое Облако и Салли Белая Лошадь, да и остальные ребята, 'Лета?

«Волхв» находился на орбите возле Ксосы-2. Посадочная шлюпка опустилась вниз чтобы выгрузить двух пассажиров. Она должна вернуться назад. Никто на корабле не хотел спуститься, потому что они знали условия и положение внизу — невероятная жара и полное отсутствие надежды. Но никто ничего не делал. Корабль был предназначен для стандартных операций в течении двухмесячного путешествия с Трента сюда. Никаких переделок или усовершенствований не предусматривалось. Да и ничего нельзя было сделать. Они будут просто сторонними наблюдателями пока что-то не произойдет и им ничего не осталось как только наблюдать. Здесь будет нестись служба каждые двадцать один час из двадцати четырех и ничего не будет найдено, чтобы заполнить хоть полчаса чем-нибудь полезным. В течении нескольких — скажем лет — «Волхв» будет передавать сообщение. Он может сдвинуться со своей орбиты в космос — на пять диаметров планеты — где двигатели Лоулора заработают или экипаж будет просто снят. Но пока что все на борту будут погружены во фрустрацию, как и колонисты. Они не смогут ничего сделать чтобы помочь себе.

В одном членам экипажа было хуже чем колонистам. Перед колонистами хотя бы открывались прекрасные перспективы смерти. Они могли подготовиться к ней множеством способов. Но у членов экипажа «Волхва» не было ничего кроме скуки. Шкипер смотрел в будущее с огромным отвращением.

Скачка до колонии была пыткой. Алета ехала позади своего брата и страдала меньше всех, если вообще страдала. Но Бордман мог ехать лишь в грузовом отсеке вездехода вместе с почтой из корабля. Поверхность была удивительно неровной и совершенно невыносимой. В пространстве металлического грузового отсека температура достигла ста шестидесяти градусов благодаря солнцу и держалась там, пища приготовляется на не большей температуре. Естественно был известен факт, когда человек забрался в печь и выдержал там пока жарилось мясо и вышел оттуда живым. Но эту печь не бросали яростно из стороны в сторону или солнце не нагревало ее — жаром бело-голубого солнца — и металл не прижимался к его скафандру. Скафандр сделал выживание возможным, но и все. Содержимое фляг израсходовалось сразу после того как Бордман влез вовнутрь и у него на короткое время был только пот чтобы скафандр работал. Это позволяло ему оставаться в живых, но прибыл он почти в состоянии коллапса. Он выпил ледяную соленую воду которую ему предложили и отправился в кровать. Ему нужно было восстановить уровень кальция в крови. И он проспал двадцать часов.