Роберт Шекли - Новые Миры Роберта Шекли. Том 2

Вскоре в дверь постучали. Элрой отворил, и вошли эго-удалители Лефковица.

А потом вышли. Осталась только консоль, подмигивала, и ухмылялась, и светила сама себе. А потом исчезла и она, и в комнате остался только бесплотный голос, напевающий «Амаполу».

Когда объявили о конце света, мы с Рэйчел решили все-таки не разводиться. «Какой в этом смысл? — спросила она. — Никаких новых связей мы все равно завести не успеем». Я кивнул, хотя она меня не убедила. Я забеспокоился: а что будет, если мир не придет к концу, если великое событие отменяется, откладывается, задерживается на неопределенный срок? Быть может, в расчеты влияний Z-поля вкралась ошибка или ученые ошиблись, оценивая влияние схождения Саперштейна, и мы с Рэйчел с нашими вечными жалобами, и дети наши с их вечными жалобами останемся привязаны друг к другу грядущим апокалипсисом крепче, чем брачной клятвой, пока смерть не разлучит нас или пока не грянет Армагеддон — уж что случится раньше. Я постарался помягче высказать все это Рэйчел, но она ответила: «Не беспокойся, если мир не придет к концу по расписанию, составленному ведущими учеными, ты вернешься в свою унылую меблированную комнату, а я останусь здесь с детьми и любовником».

Это обнадеживало; кроме того, мне вовсе не хотелось дожидаться конца света в унылой меблированной комнате, которую я снимал на паях вместе с девицей-японкой и ее дружком-американцем и где не было даже телевизора. Делать там было совершенно нечего, разве что слушать, как японка болтает по телефону с подругами, и жрать в китайском ресторанчике, где обещали обслуживать посетителей до самого конца света, или до тех пор, пока это будет возможно — владелец не верил во внезапные перемены.

«Такие вещи с ясной головой встречать нельзя», — заявила Рэйчел и вытащила на свет Божий все свои запасы — тайский опиум, пестро-бурый кокаин, «кислотка» в форме красных звездочек, сушеные грибы Бог знает откуда, и еще красные ливанские и зеленые марокканские, и последние, бережно хранимые «куаалуды» 5 5 «Кислотка» — ЛСД, популярный галлюциногенный наркотик. «Куаалуд» — торговая марка сильного транквилизатора. (Примеч. пер.) , и еще пара таблеток могадона на всякий случай. «Объединим наши мозгокрутные ресурсы, — заявила она, — и устроим себе кайф до гроба».

Конечно, каждый готовился к концу света, как мог. Воздушные линии организовывали апокалиптические спецрейсы в Ультима Туле, в Вальпараисо, в Куала-Лумпур — для пресыщенных извращенцев. Телевидение, само собой, стояло на ушах. Сняли некоторые из наших любимых программ ради шоу «Конец Света». Мы переключились на Си-Би-Эс, где шло «Последнее ток-шоу»: «Ну что ж, кажется, скоро нам и вправду задуют свечку. Наш нынешний гость, профессор Мандрак из Лос-Анджелесского университета, сейчас объяснит нам, какого размера "бумс" нам стоит ожидать».

На какой канал ни настроишься — физики, математики, биологи, химики, лингвисты, философы и телеведущие пытаются объяснить, что же они, собственно, объясняют.

— Ну конечно, — сказал известный космолог профессор Джонсон, — это событие нельзя назвать в полной мере космологическим иначе как метафорически, имея в виду его влияние на нас. Мы, люди, привыкли считать важным то, что происходит на нашей территории. Но я заверяю вас, что в том масштабе, в котором работаю я, это событие незначительно, я даже сказал бы, банально: наша карликовая звезда нулевого класса входит в Z-поле как раз в момент сочетания Саперштейна с последующим нарушением местных условий. Я намеренно изъясняюсь туманно, поскольку принцип неопределенности делает точность пережитком девятнадцатого века. Но, возможно, профессор Уивер с философского факультета может разъяснить это подробнее.

— Ну, в общем-то, — сказал профессор Уивер, — выражение «конец света» несколько расплывчато. Мы сталкиваемся с проблемой точки зрения. Можно сказать, что для постороннего наблюдателя, если таковой существует, ничто на самом деле не кончается. Мгновенье боли, дорогая, затем — жизнь вечная, как сказал поэт…

Переключив канал, мы узнали, что расквартированным в Германии войскам раздают праздничные ужины с индейкой Поговаривали о том, чтобы всех солдат отправить домой, но решили все же оставить их на месте на случай, если это все же не конец света, а подлый коммунистический заговор — мы-то знаем, на что способны эти русские с их извращенным чувством юмора и неутолимым желанием устроить всем побольше неприятностей. Говорилось также, что китайцы вовсе не стали объявлять указанный факт населению — только косвенно, в форме плакатов не больше почтовой марки, подписанных «Обеспокоенный сосед из блока Ц».

А Рэйчел никак не могла понять, почему ее любовник Эдвард упорно сидит в своей комнате и заканчивает роман. «Это уже неактуально, — говорила она. — Все равно никто твой роман не напечатает и не прочтет».

— А мне какое дело? — отвечал Эдвард и подмигивал мне. Я прекрасно понимал его — я сам работал как берсерк, чтобы закончить собственный рассказ об этом последнем дне, да-да, я работал с наслаждением, потому что конец света дарит писателю лучший из финалов, последний финал: наступила полночь, и это последняя строка, все, ребята! Какой это вызов! Я знал, что по всему миру художники откликаются на него, пытаясь создать шедевр, достойный привлечь внимание историков из параллельного мира, в котором катастрофы не будет.

— Ну, в общем-то, — сказал профессор Карпентер, — концепция параллельных миров представляется возможной, но недоказуемой, по крайней мере теми средствами, которые мы успели создать. Лично я склонен считать ее успокоительной сказкой, хотя в этом вопросе более компетентен мой добрый друг и известный психолог профессор Мун.

В тот вечер Рэйчел приготовила свою знаменитую фаршированную индейку с клюквенным соусом, и пирог из сладкого картофеля с меренгами, и даже ребрышки по-китайски на закуску, хотя китайцы и не верили в конец света, несмотря на плакаты-почтовые марки с предупреждениями. Весь мир опять начал курить, кроме нескольких упрямцев, отказывавшихся поверить в конец света и потому боявшихся рака легких. Те, кто лежал на смертном ложе, пытались протянуть еще немного, «чтобы, когда уйду я, весь мир отправился за мной». Некоторые врачи оставались на своем посту, называя это своим нелепым долгом, прочие же безостановочно играли в гольф и теннис, даже не пытаясь попадать по мячам.

У индюшки оказалось четыре ноги и восемь крыльев. По телевизору идут похабные шоу: раз всему конец, то все позволено. На деловые письма отвечают, что в голову придет: «Дорогой Джо, возьми-ка свой контракт и засунь себе в жопу шоу закончено и я могу тебе наконец сказать какая ты сволочь но на случай если Конца не будет имей в виду что это письмо шутка и ты такой замечательный человек что наверняка ее оценишь».