Люис Пэджетт - Все тенали бороговы

- Нет, я не это хотел сказать. Мне ваша точка зрения более или менее ясна. Только...

- Ну хорошо. Предположим, что существуют два вида геометрии - ограничим число видов, чтобы облегчить пример. Наш вид, Эвклидова ге- ометрия, и еще какой-то, назовем его X. X никак не связан с Эвклидовой геометрией, но основан на иных теоремах. В нем два и два не обязательно должны быть равны четырем, они могут быть равны Y2, а могут быть даже вовсе не р а в н ы ничему. Разум младенца еще ни к чему не приспособился, если не считать некоторых сомнительных факторов наследственности и среды. Начните обучать ребенка принципам Эвклида...

- Бедный малыш, - сказала Джейн.

Холовей бросил на нее быстрый взгляд.

- Основам Эвклидовой системы. Начальным элементам. Математика, геометрия, алгебра - это все идет гораздо позже. Этот путь развития нам знаком. А теперь представьте, что ребенка начинают обучать основным принципам этой логики X.

- Начальные элементы? Какого рода?

Холовей взглянул на абак.

- Для нас в этом нет никакого смысла. Мы приспособились к Эвкли- довой системе.

Парадин налил себе неразбавленного виски.

- Это прямо-таки ужасно. Вы не ограничиваетесь одной матема- тикой.

- Верно! Я вообще ничего не хочу ограничивать. Да и каким обра- зом? Я не приспособлен к логике X.

- Вот вам и ответ, - сказала Джейн со вздохом облегчения.

- А кто к ней приспособлен? Ведь чтобы сделать вещи, за которые вы, видимо, принимаете эти игрушки, понадобился бы именно такой человек. Холовей кивнул, глаза его щурились за толстыми стеклами очков.

- Может быть, такие люди существуют.

- Где?

- Может быть, они предпочитают оставаться в неизвестности.

- Супермены?

- Хотел бы я знать! Видите ли, Парадин, все опять упирается в отсутствие критериев. По нашим нормам, эти люди в некоторых отношениях могут показаться сверхумниками, а в других - слабоумными. Разница не количественная, а качественная. Они по-иному мыслят. И я уверен, что мы способны делать кое-что, чего они не умеют.

- Может быть, они бы и не захотели, - сказала Джейн.

Парадин постучал пальцем по оплавленным приспособлениям на по- верхности Коробки.

- А как насчет этого? Это говорит о...

- О какой-то цели, разумеется.

- Транспортация?

- Это прежде всего приходит в голову. Если это так. Коробка могла попасть сюда откуда угодно.

- Оттуда... где... все п о - д р у г о м у? - медленно спросил Парадин.

- Именно. В космосе или даже во времени. Не знаю. Я психолог. И, к счастью, я тоже приспособлен к Эвклидовой системе.

- Странное, должно быть, место, - сказала Джейн. - Денни, выбро- си эти игрушки.

- Я и собираюсь.

Холовей взял в руки стеклянный кубик.

- Вы подробно расспрашивали детей?

Парадин ответил:

- Ага, Скотт сказал, что, когда он впервые заглянул в кубик, там были человечки. Я спросил его, что он видит там сейчас.

- Что он сказал? - Психолог перестал хмуриться.

- Он сказал, что они что-то строят. Это его точные слова. Я спросил: кто, человечки? Но он не смог объяснить.

- Ну да, понятно, - пробормотал Холовей, - это, наверно, прогрессирует. Как давно у детей эти игрушки?

- Кажется, месяца три.

- Вполне достаточно. Видите ли, совершенная игрушка механи- ческая, но она и обучает. Она должна заинтересовать ребенка своими воз- можностями, но и обучать, желательно незаметно. Сначала простые зада- чи. Затем...

- Логика X, - сказала бледная, как мел, Джейн.

Парадин ругнулся вполголоса.

- Эмма и Скотт совершенно нормальны!

- А вы знаете, как работает их разум сейчас?

Холовей не стал развивать свою мысль. Он потрогал куклу.

- Интересно было бы знать, каковы критерии там, откуда появились эти вещи? Впрочем, метод индукции мало что даст. Слишком много неиз- вестных факторов. Мы не можем представить себе мир, который основан на факторе X - среда, приспособленная к разуму, мыслящему неизвест- ными категориями X.

- Это ужасно, - сказала Джейн.

- Им так не кажется. Вероятно, Эмма быстрее схватывает X, чем Скотт, потому что ее разум еще не приспособился к нашей среде. Парадин сказал:

- Но я помню многое из того, что я делал ребенком. Даже когда был совсем маленьким.

- Ну и что?

- Я... был тогда... безумен?

- Критерием вашего безумия является как раз то, чего вы не помните, - возразил Холовей, - но я употребляю слово "безумие" только как удобный символ, обозначающий отклонение от принятой человеческой нормы. Произвольную норму здравомыслия.

Джейн опустила стакан.

- Вы сказали, господин Холовей, что методом индукции здесь действовать трудно. Однако мне кажется, что вы именно этим и занимаетесь, а фактов у вас очень мало. Ведь эти игрушки...

- Я прежде всего психолог, и моя специальность - дети. Я не юрист. Эти игрушки именно потому говорят мне так много, что они не говорят почти ни о чем.

- Вы можете и ошибаться.

- Я хотел бы ошибиться. Мне нужно проверить детей.

- Я позову их, - сказал Парадин.

- Только осторожно. Я не хочу их спугнуть.

Джейн кивком указала на игрушки. Холовей сказал:

- Это пусть останется, ладно?

Но когда Эмму и Скотта позвали, психолог не сразу приступил к прямым расспросам. Незаметно ему удалось вовлечь Скотта в разговор, то и дело вставляя нужные ему слова. Ничего такого, что явно напоминало бы тест по ассоциациям - ведь для этого нужно сознательное участие второй стороны.

Самое интересное произошло, когда Холовей взял в руки абак.

- Может быть, ты покажешь мне, что с этим делать?

Скотт заколебался.

- Да, сэр. Вот так... - Бусина в его умелых руках скользнула по запутанному лабиринту так ловко, что никто из них не понял, что она в конце концов исчезла. Это мог быть просто фокус. Затем опять...

Холовей попробовал сделать то же самое. Скотт наблюдал, морща нос.

- Вот так?

- Угу. Она должна идти вот с ю д а...

- Сюда? Почему?

- Ну, потому что иначе не получится.

Но разум Холовея был приспособлен к Эвклидовой системе. Не было никакого очевидного объяснения тому, что бусина должна скользить с этой проволочки на другую, а не иначе. В этом не видно было никакой логики.

Ни один из взрослых как-то не понял точно, исчезла бусина или нет. Если бы они ожидали, что она должна исчезнуть, возможно, они были бы гораздо внимательнее.

В конце концов так ни к чему и не пришли. Холовею, когда он прощался, казалось, было не по себе.

- Можно мне еще прийти?

- Я бы этого хотела, - сказала Джейн. - Когда угодно. Вы все еще полагаете...

- Он кивнул.

- Их умы реагируют ненормально. Они вовсе не глупые, но у меня очень странное впечатление, что они делают выводы совершенно непонят- ным нам путем. Как если бы они пользовались алгеброй там, где мы поль- зуемся геометрией. Вывод такой же, но достигнут другим методом.