Фрэнк Перетти - Пронзая тьму

– Мистер Хоган! Эл Лемли на проводе!

Маршалл встал с табурета у стойки, расплатился за кофе и поспешно направился к двери.

Джуди Бэлком заведовала небольшим канцелярским бюро, где печатали письма, принимали и делали телефонные звонки, изготавливали копии бумаг, редактировали и составляли документы (если назвать всего несколько видов предоставляемых там услуг) для многих местных фирм. За разумную плату Джуди позволила Маршаллу позвонить Элу Лемли в Нью-Йорк, и Лемли, верный себе, не теряя времени выяснил все, что было нужно Маршаллу.

– Привет из Нью-Йорка, – раздался в трубке знакомый голос.

– Эл, ты собираешься порадовать меня чем-нибудь?

– Нет, приятель. Я собираюсь тебя расстроить. Факс готов?

Джуди была готова.

Маршалл сказал Элу, что он может нажать на «старт».

– И я даже не заметила, кто находился в вестибюле, где стоят все почтовые ящики, – продолжала свое повествование Элис. – Я никогда не обращаю внимание на незнакомых людей. Но вдруг я услышала там шум, словно какой-то ребенок начал буянить – ну, понимаете, плохо себя вести. И помню, я подумала: «Но где же ее родители? Они не должны позволять девочке так себя вести!»

И вот значит, Дебби закончила возиться с моей посылкой, и я вышла в вестибюль – и тогда все увидела. Посреди вестибюля неподвижно стояла эта женщина... Она держала в руке какое-то письмо. Очевидно, зашла опустить его в почтовый ящик... А еще там была эта девочка, Эмбер. Она визжала, кричала и.., скакала вокруг, словно лошадь... И эта бедная женщина была в полном ужасе!

Факс загудел и начал выдавать какие-то документы. Маршалл брал лист за листом. Это были полицейские рапорты, аналогичные уже имевшемуся у него, и вырезки из местных газет. К одной газетной заметке прилагался снимок Салли Роу – на сей раз в наручниках и в сопровождении двух полицейских в форме.

– И вы бы слышали, что говорила девочка! – воскликнула Элис.

– А что она говорила? – спросила Кэт.

– Она скакала вокруг, она била женщину, визжала и снова била и при этом выкрикивала: «Я знаю, кто ты! Ты убила своего ребенка! Ты убила своего ребенка!» Бедняжка была испугана до смерти – словно на нее напала бешеная собака или что-то в этом роде.

Наконец она высвободилась и метнулась к выходу, как испуганный кролик. Эмбер бежала за ней до самой двери и продолжала кричать: «Ты убила своего ребенка! Я знаю, кто ты! Ты убила своего ребенка!» Потом в вестибюль выскочила миссис Брэндон, она схватила свою дочь и попыталась утащить ее в служебное помещение, но девочка не желала идти за матерью, она вообще никуда не желала идти – и они начали бороться прямо в вестибюле, у меня на глазах, и миссис Брэндон кричала: «Прекрати, Эмбер! Прекрати сейчас же! Довольно!»

– А миссис Брэндон случайно не произносила имя «Эмитист»?

В сознании Элис словно вспыхнула лампочка.

– О да! Я помню это! Она называла свою дочь то Эмбер, то Эмитист. Она говорила: «Эмитист, Эмитист, прекрати это сейчас же! Прекрати кричать и успокойся!» Я не поняла, что она имеет в виду. Подумала, что это просто прозвище или что-то такое.

Из факса выпала еще одна газетная заметка. Маршалл подхватил листок. Салли Роу была арестована после того, как полицейские взломали дверь ее номера в мотеле города Фэйрвуд. В ванной комнате они нашли Роу в состоянии наркотического ступора, а также ее маленькую дочь, менее двух месяцев от роду, утонувшую в ванне. Впоследствии Роу было предъявлено обвинение в предумышленном убийстве дочери через утопление.

Кэт не терпелось задать следующий вопрос. Происшествие на почте могло оказаться случайным стечением обстоятельств, но в таком маленьком городке это представлялось маловероятным. Она порылась в портфеле, вытащила оттуда фотографии Салли Роу из полицейского архива и положила их перед Элис.

– Эту женщину вы видели в тот день? Глаза Элис испуганно расширились, потом она медленно кивнула.

– Она выглядит ужасно на этом снимке.., но это она. Салли Роу, да?

– Верно.

– Она преступница?

– Да.

– И что она сделала?

– Она.., кого-то убила.

Маршалл медленно подошел к машине, сел за руль и долго сидел так, погрузившись в чтение газетных заметок и полицейских рапортов, присланных Элом Лемли. Все материалы казались крайне интересными, полными возможных ниточек и намеков, но при этом очень, очень трагичными.

– Бродяга, – называли Роу обвинители, – дьяволопоклонница, ведьма, эгоцентричная, своекорыстная, презренная детоубийца.

В полицейском рапорте говорилось, что Салли Роу нашли на полу ванной промокшей до нитки. Вода переливалась из ванны через край. Младенец лежал в ванне мертвый. Тогда она сказала полицейским, что убила своего ребенка, но позже заявила, что ничего не помнит.

Во время следствия – и это обстоятельство показалось Маршаллу интересным – Салли держалась бесстрастно и, казалось, не чувствовала за собой вины. «Этому суждено было случиться, – сказала она. – Это было повеление моего высшего Я. Высшее Я Рэйчел пожелало умереть, и Джонас выполнил это желание. Все мы сами выбираем свою судьбу, наш жребий в жизни, все мы сами решаем, когда нам умереть и для какого предназначения родиться в следующей жизни. Смерти нет; есть только трансформация».

Джонас. Духовный водитель, согласно утверждению Салли, Сначала она призналась в убийстве своей дочери, но позже изменила показания и возложила вину за содеянное на своего духовного водителя. «Он взял контроль над ситуацией, – сказала она. – И он утопил ребенка».

Присяжные не купились на это. Ее признали виновной и позже приговорили к тридцати годам тюремного заключения.

Что касается отца ребенка, то он так и не появился, и ра зыскать его не удалось. Салли просто объявили бродягой, а ее ребенка незаконнорожденным.

Все это произошло десять лет назад.

Кап. Кап. Кап. Кран как будто отмечал промежутки времени, извещая о прошествии одного мгновения, еще одного и еще.., словно часы, не останавливаясь, не сбавляя темп, он мерно капал, и время мерно текло мгновение за мгновением.

За окном ванной комнаты шумел транспорт, но Салли не слышала шума. Один раз взвыла сирена, но она не пошевелилась и не обратила на это внимания. У нее не было ни сил, ни желания подняться с пола – она так и сидела, прислонившись спиной к бледно-голубой стене, положив бессильные руки на колени, откинув голову на жесткую штукатурку, и не шевелилась, несмотря на неудобную позу.

Она просто сидела, устремив пустой взгляд на ванну, слушая звон падающих капель, наблюдая за тем, как на конце крана медленно набухает очередная капля, а потом под тяжестью собственного веса срывается с него и исчезает.