Игорь Борисенко - Фантастика 2002. Выпуск 2

Я зашел, примостился рядом и заказал стакан пива. Надо сказать, оно было весьма кстати — горло я так и не промочил с того самого момента, как вылез из проклятой ванны с зеленой жижей. Я расплатился одной из карточек Эрни, залпом осушил стакан, сказал «спасибо» и покинул бар. Пальто было у меня в руках.

Я на всякий случай ушел с ним в другой конец здания. Есть риск, что рассеянный господин поднимет тревогу и охрана станет останавливать всех в длинных черных пальто. С другой стороны, люди часто забывают свои вещи, особенно когда их уже «не забыл» кто-то другой. Я забежал в туалет и со всей возможной скоростью сбрил волосы со своей головы, благо в здешних туалетах были и бритвы, и лосьоны после бритья. Свою страшную дыру залепил там же, ибо пластырь входил в бритвенный набор. Так, в пальто и со сверкающей лысиной, я спокойно прошел через дверь и направился вдоль фасада направо. Длинное пальто слегка увеличит рост и скрадет телосложение, да и лысина поможет сбить с толку. Не бог весть какая маскировка, но действует это здорово, проверено на себе. Беззаботно пиная собственные полы, на ходу я оглядел всю улицу: кусок набережной, дома с той стороны, дома с этой стороны. Ничего подозрительного не видно. Повернув за угол, я отсчитал третий дом от поворота слава. Нет, я не наврал Эрнсту, я ведь не говорил, что моя цель СРАЗУ за Домом Собраний. Следующий за ним, да, но не сразу, а второй по счету и немного в стороне. Это здание было высоким и узким доходным домом, в нем селились не очень богатые, но видные люди, которым трудно ездить каждый день из своих загородных домов. Вокруг теснился небольшой парк, обнесенный невысокой, но массивной металлической оградой. Я прошел внутрь и гордо миновал консьержа, проводившего меня взглядом, но не сказавшего ни слова. Здесь на виду не было ни одного охранника, ни одной камеры, но я знал, что слежка ведется в каждом уголке и неусыпно — просто она не должна была мешать жильцам, отвлекать их внимание. В лифт, на 21-й этаж. Я чувствовал, что кулаки в карманах давно стали мокрыми. От забравшегося внутрь привычного холодка зубы не могли устоять на месте и прыгали вверх-вниз. Черт возьми, все-таки я ненавижу эту работу! Дрожать, как обгадившемуся на морозе щенку, это просто унизительно. А все потому, что я боюсь. Куда деть этот страх? До поры до времени я держу его в узде, но кто даст гарантию, что это не кончится в самый неподходящий момент? Мерзкий страх за свои поступки и опасения перед тем, что они вызовут в будущем. Правильно ли я делаю, направляясь сюда? А если и правильно, чего я жду от незнакомца, к которому иду? Скорее всего в его положении проще пристрелить меня и выбросить труп подальше. Самое ужасное в том, что родная Специальная Служба может спокойно согласиться с правильностью этого его поступка!

Но у меня не было выхода. Я вышел из лифта в полном одиночестве и оказался в длинном пустом и ярко освещенном коридоре. По полу тянулись красные дорожки с длинным ворсом, каждая дверь была из темного дерева, а потолок и стены неярко искрились — на их облицовку пошел какой-то неизвестный мне минерал нежно-зеленого цвета. Долго стоять на месте нельзя… Я сосчитал до десяти и пошел вдоль этих искрящихся, как морской лед, стен, отсчитывая двери. Апартаменты «К»… Апартаменты «Л»… Апартаменты «М»… Потом завернул за угол и дошел до ближайшей двери. Теперь я точно знал, что должно случиться нечто страшное.

На ковровой дорожке, ближе к середине, явственно виднелись вытертости… А косяки дверей сохраняют царапины, которые помнят долгие годы и многих сменившихся жильцов. Они почти вечны по сравнению со мной, зашедшим сюда на пару минут и обреченным исчезнуть навсегда. Шаг, другой, третий. Я плыл в тумане, в который обратилось время, заполнившее весь коридор и ставшее осязаемым. Вот она, высокая мощная дверь со змеистым рисунком древесной структуры, выпяченной напоказ неизвестным столяром и покрытой лаком в те времена, когда меня еще не было на свете. Какие глупые мысли лезут мне в голову! Почему? Я не мог сдержать их приход. Лицом к лицу с буквой «Н», когда-то яркой и выпуклой, а теперь потускневшей и вдавившейся в глубь дерева, я поднял руку и нажал на звонок. Приглушенный бой колоколов. Сбивающееся дыхание — чье? Мое? Секунды, похожие на шаги преследователя, падают с потолка на пол и растворяются там среди похожего на мириады коротких струек крови ворсинок. Нет ответа. Я в отчаянии жму кнопку еще раз, но она не поддается под моим пальцем. Безотчетный ужас охватывает меня с ног до головы, заполоняет каждую клетку, смешивает все мысли в бесформенную и бесполезную массу…

Кажется, в этот самый момент я бросился бежать. Остатки разума были объяты одной мыслью: я совершил ужасную ошибку!! Какую? Я добежал до поворота и застыл на месте, непонятно каким образом держась на ватных ногах. За поворотом была ТЬМА, не отсутствие света, а отсутствие чего бы то ни было. Я отшатнулся от нее, раскрыв рот в диком, отчаянном вопле. В тот же момент темнота прорвала тысячу маленьких дырочек в окружающей меня реальности и хлынула оттуда, затопляя мир своими непроглядными волнами. Она ворвалась прямо в мой открытый рот и смыла без остатка, уничтожив каждый электрон из бывшего моего тела. Нет, нет! Это было не мое тело. Это было то, что я СЧИТАЛ своим телом, но не оно само. Конец. Занавес. Меня размазало, словно раздавленную ударом муху.

…И на сей раз я каким-то образом оказался в том самом кафе, с которого все началось, рядом с тем местом, где в площадь Рембрандта вливается Первая улица. Мой столик был заставлен тарелками с содержимым весьма мерзкого вида — серая каша, красная слизь, коричневый порошок… Вокруг не оказалось ни одной живой души, и плотный белый туман клочьями полз над мостовой. Нет, это не мостовая, просто земля. Я сидел, чувствуя себя очень неудобно оттого, что должен был есть принесенную еду, но не мог себя заставить это сделать. Вдруг в тумане мелькнуло пятно. Я насторожился, одновременно чувствуя облегчение: вот он, предлог отказаться от «обеда». Пятно снова мелькнуло и превратилось в собаку, веселого маленького спаниеля, принявшегося прыгать у моих ног с требованием поиграть. Я наклонился, протягивая руку, чтобы погладить собаку, но та ловко увернулась и отпрыгнула, словно приглашая следовать за ней. Я встал и сделал шаг. Наверное, такова была его игра — убегать и догонять. Почему-то я надеялся, что рано или поздно спаниель даст себя погладить.

Столики и стулья кафе скрылись в тумане и теперь найти путь назад можно было только случайно. Собака вилась передо мной, но вдруг застыла и насторожилась. Я не слышал ни звука, вообще ни одного, но непонятным образом понял, что вызвало тревогу моего маленького друга. Вой, далекий, болезненный и зовущий, а потому жуткий. Поглядев на меня блестящими черными глазами, спаниель рванулся прочь, к этому завлекающему призыву. «Нет, Рембрандт, нет!!!!» — завопил я что есть мочи, но даже сам не услышал своих слов. Тогда я бросился в погоню… Долго бежал в безмолвном белом тумане неведомо куда, с каждой секундой все больше обливаясь потом, холодным потом донельзя испуганного человека. Когда последние капли надежды догнать бежавшего навстречу смерти пса иссякли, он появился под ногами. Рембрандт сидел на задних лапах, склонив голову набок, отчего правое ухо отвисло едва ли не до земли. Я облегченно вздохнул, расслабился и протянул руку к собачьей голове. Но она вдруг стала расплываться, теряя прежний черный цвет, раскрылась пасть, из которой полезли извивающиеся щупальца. Я опять закричал, и опять беззвучно. Самое большое щупальце обвилось вокруг моей протянутой руки и шлепнуло меня по щеке…