Игорь Борисенко - Фантастика 2002. Выпуск 2

Единственная деталь, которая является откровенно фантастической и не имеет привязок к современным научным разработкам, это «защитные поля», которые могут создавать вокруг себя клетки-процессоры. Эти «поля», как выясняется, были разработаны военными для неуязвимости, но позже выяснилось, это они могут существовать только в микроскопических объемах, а потому военного применения якобы не имеют. Итак, происходят всякие забавные и не очень забавные события; Вадима обуревают мысли о всемогуществе, о том, что он может облагодетельствовать людей или погубить их…

Вторая часть начинается с воспоминания о пожаре в лаборатории, во время которого не только гибнут друзья и коллеги Вадима, но и пропадает итог их трудов. Здесь автор либо не прописал, либо нарочно оставил недоговоренными причины катастрофы; неясно также, почему герой время от времени пытается убедить себя, что ни в чем не виноват, а порой его преследует образ горящих людей-деревьев. Возможно, это намек для догадливого читателя: мол, возникшее Нечто до того, как герой взял его под свой контроль, успело натворить бед…

Беседа Вадима со знакомым священником имеет для автора, как представляется, принципиальный характер. Не зная о переменах, случившихся с собеседником, священник доходчиво объясняет ему, что любой искусственный разум есть порождение дьявола, поскольку это пародия на акт творения. А желание изменить природу человека, превратить его в супермена — гордыня, разъедающая душу и делающая ее уязвимой для бесовщины. И что «бог из машины» — антихрист, потому что он явит людям соблазны всеведения, могущества и так далее. Вадим пытается свести диалог к проблемам науки, рассказывает о том, что с ним произошло, ни с того ни сего начинает объяснять всякие загадки и тайны аналогичными процессами… Но священник лишь осеняет его крестным знамением и говорит, что милость Господня неизмерима и даже падшие ангелы могут надеяться… Вадим покидает священника в сомнениях, но мания величия набухает в нем, смывая остатки здравого смысла.

Тут действие срывается с цепи (или автор спохватывается и включает режим «боевика») — начинаются приключения на суше и на море; в какой-то момент герой опять теряет контроль над собой и приходит в чувство лишь на пепелище своего дома, который нечаянно спалил. Восстанавливая события, он выясняет, что стал причиной множества смертей, а однажды из-за него чуть не началась третья мировая война…

Строгий критик может усмотреть в поступках героя своего рода высвобождение и реализацию подсознательных импульсов патентованного интеллигента. Впрочем, судя по обилию крови и грязи в современной фантастике, большинство произведений пишут именно кроткие интеллигенты, задавленные бытом и комплексами — а как известно, для общества в критические фазы его развития нет ничего страшнее такого вот перманентно сублимирующего субъекта, отравляющего ядом деструкции незрелые умы.

Но вернемся к герою произведения. В нем крепнет ощущение своей чуждости среде обитания. Его способность мгновенно анализировать увиденное и услышанное, расчленять это на бесконечное количество ингредиентов не приводит к иссушению чувств, наоборот, он страдает из-за того, что не может поделиться с другими — средствами языка это невозможно передать. Быстрая переработка информации не избавляет его от скуки, а, наоборот, усиливает ее. Он боится, что рано или поздно ему надоест сдерживать Нечто в себе и он позволит ему вырваться на волю, просто чтобы поразвлечься…

Но здесь не вполне ясно, почему Вадим (или автор) не додумался до «воспроизводства» себе подобных? Крюков упустил психологически выигрышный ход — герой мог, например, попытаться трансформировать любимую девушку, а в итоге создал бы чудовище или погубил бы ее…

Финальная сцена эффектна. Герою все обрыдло на нашей планете, которую он постиг чуть ли не до малейшей песчинки. Он превращается в птицу (тут невольно вспоминается рассказ Р. Шекли «Форма»), взмывает в небо, каким-то образом маневрирует в верхних слоях атмосферы, «космостопом» скачет от одного спутника к другому, поднимаясь на все более и более высокие орбиты. Вот наконец он разворачивается в огромный парус, и солнечный ветер медленно Уносит его во тьму. Впрочем, как раз в это время Вадиму и открывается бесконечное разнообразие Вселенной,

Нечто, таящееся в нем, исчезает, скукоживается в какую-то бесконечную малость. Герой понимает, что теперь-то на скуку у него просто не останется времени, хотя полет его будет длиться долго. Очень долго. Практически вечность.

Достоинства романа очевидны. Это добротная проза. Хватает психологизма, композиция выстроена грамотно, хотя переходы от одного повествовательного блока к другому словно демонстрируют возможности Крюкова работать в разных ключах. По сравнению с предыдущей книгой автора, космическим боевиком «Солдаты марсианской гвардии», новый роман — существенный шаг вперед. Другое дело, как это скажется на его покупательной способности. На тираже, например, сказалось…

Трудно по одной книге выявить тенденцию. Непрекращающиеся дискуссии относительно состояния и перспектив «твердой» НФ не привели к окончательному итогу. Однако заметна усталость от так называемой социальной фантастики, под личиной которой чаще всего скрывался заурядный политический памфлет. Заметен также и рост интереса именно к НФ. Но пока обращения к ней кончаются перебором вполне традиционных сюжетных ходов, возврату на позиции даже не «Золотого века» отечественной фантастики, а в 1940–1950 годы, когда научная компонента была самодовлеющей, вела сюжет, а не являлась гарниром для треволнений невротической личности.

Максим Орлов — далеко не дебютант в фантастике. Определенную известность он получил еще во времена самиздата. В 1984 году автор этих строк держал в руках заботливо переплетенную фотокопию его повести «Девятый крестовый поход». Затем — редкие публикации в центральной прессе. Основные вещи ложились в стол. Впрочем, какие перспективы литературного роста может предложить действительность Юрьева-Польского — маленького райцентра Владимирской области, где даже своего КЛФ’а никогда не было! В 1994 году на страницах малотиражного провинциального сборника «Иллюзия Галактики» появилась еще одна повесть Максима Орлова — «Тайная Византия». Но до последнего времени этот фантаст был известен весьма ограниченному кругу людей… На «Интерпрессконе-2000» ему выдали значок, на котором под фамилией Орлов красовалось уточнение «фэн», а не «писатель».

Поэтому выход его романа «Крест и посох» (8000 экз., 507 с., издательство «Новая Космогония») на многих может произвести впечатление прорыва даровитого новичка. А это далеко не так. Собственно, книга Орлова продолжает тему, и ранее доминировавшую в его произведениях: вмешательство потусторонних сил в человеческую историю.