Ник Перумов - Война мага (Хранитель мечей, книга 4, том 1)

Двумя руками, отвернув острие в сторону, Динтра протянул клинок Игнациусу.

- Минутку, - торопливо проговорил Архимаг, и его ладони окутало небольшое серое облачко. Миг спустя оно исчезло, а со стены сорвалось и поспешно подлетело к хозяину расшитое полотенце. - Такие вещи надлежит брать со всем почтением и чистыми руками... Великие небеса, друг мой, откуда ж вы добыли такое сокровище? Я считал, что знаю всех более-менее значимых мастеров ковки и зачаровывания мечей в относительной близости к нашей Долине, но это...

- Дела давно минувших дней, - ответил целитель. - Память о бурной молодости.

- Помилуйте, друг мой, - всплеснул руками Игнаци-ус, - Разве вы когда-либо принадлежали к Гильдии боевых магов? Если только мне не изменяет память...

- Память никогда не изменяет вам, мессир, - сдержанно поклонился Динтра. - Но я имел обширную практику. А начинал, так сказать, с военно-полевой хирургии. Вот в одном мире я и натолкнулся на подобное. Я... гм... служил тогда у одного из местных лордов, постоянно... гм... находившегося в состоянии войны. Надо сказать, вынужденной, ибо нападали на него со всех сторон. И вот один поход забросил нас на юг. К некоей горе, где правило какое-то чудище, реликт давно ушедшей эпохи... тех самых Древних Богов, что, по легендам, предшествовали богам Молодым, которых вы, мессир, справедливо именуете Падшими. Там было славное дело. Я не сражался сам, только помогал раненым. Но в конце концов стало горячо. Пришлось браться за оружие даже тыловикам и обозникам. Легкораненые вернулись в строй. Пришлось и мне поработать железом. И вот... вы держите в руках мою награду. Лорд был щедр. И высоко, как видно, оценил мои услуги. С тех пор я и храню сей клинок. Конечно, большей частью просто как память. Но в былые годы пару-тройку раз довелось им воспользоваться. Пока не стал слишком старым для дальних вылазок и не осел окончательно в нашей замечательной Долине.

- Гм... - задумчиво проронил Игнациус, бережно держа на весу голубой меч. Оружие было поистине замечательным. Кое-где по клинку тянулись короткие росчерки рун, но Архимаг хотя и почитал себя великим знатоком мёртвых языков, ничего разобрать не смог. Такой меч просто не имеет права висеть у этого жирного каплуна, с невольным возмущением подумал Игнациус. Такую вещь надо тщательно изучить. Возможно, где-то ещё живы традиции тех мастеров... возможно, что-то удастся перенять... - Друг мой, но что же это был за мир? Полагаю, это не тайна?

- Нет, не тайна, мессир, - в глазах Динтры плясали странные огоньки, и Игнациус готов был поклясться, что этот оказавшийся далеко не простым целитель сейчас отчего-то просто насмехается над мессиром Архимагом. - Мир назывался Хьёрвард, мессир.

- Никогда о таком не слышал, - совершенно искренне признался Игнациус. - Друг мой, когда наше путешествие закончится, не соблаговолите ли вы...

- Разумеется, мессир, я всё покажу. И проведу, если будет нужно, усмехнулся Динтра.

- Буду крайне признателен, - склонил голову Архимаг.

- А теперь не пора ли нам в дорогу? - осведомился целитель, вкладывая клинок обратно в ножны. В покое Игнациуса кто-то словно задул ярко горевшую свечу. - Время уходит. А никто не знает, в каком из потоков Великой Реки нам доведётся очутиться. Может, пройдёт мгновение, а может...

- Разумеется, разумеется, вы правы, дорогой друг, - заторопился Игнациус. - В путь, и да помогут нам все силы Добра и Света...

- Борьба бобра с ослом... - тихонько проворчал Динтра.

- Что-что, друг мой?

- Нет, ничего, ничего, мессир. Полагаю, карта пути у вас уж наготове?

- Обижаете, дорогой целитель. Разумеется. И я сейчас её высвечу, чтобы вы тоже видели...

Два пожилых мага двинулись к границе Долины, провожаемые изумлёнными взглядами случившихся в это время на улицах городка чародеев.

Глава восьмая

МЕЛЬИН

Всё-таки прикосновение раскалённого железа - не шутка. Боль была такая, что даже Император с его выносливостью и волей шипел сквозь зубы, плевался и изрыгал такие проклятия, что вогнал бы в краску даже пиратских боцманов. Сеамни впервые за всё их время вместе позволила себе закричать на него - правда, шёпотом.

- Как ты мог! Я чуть не умерла, Гвин, чуть не умерла, у меня сердце остановилось!

- Тайде, - он привлёк её к себе здоровой рукой. - Моя Тайде. Обещаю, что больше не стану так поступать. Честное императорское.

Она слабо улыбнулась.

- Вы, мужчины, не можете без красивых, но глупых жестов... Жестов, от которых сами покрываетесь шрамами, а ваши женщины умирают со страху...

- Ты бы не умерла, - сказал он серьёзно. - Ты - моя Тайде. Видящая народа Дану, Молодых эльфов. А кстати, всегда хотел тебя спросить - почему Молодых?..

- Хитрец... - она слабо улыбнулась, стёрла слезинку из уголка глаза. Не переводи разговор. Да потому и звались "молодыми", что отделилась и ушла от эльфов молодёжь, которой хотелось жизни, а не ожидания какого-то грядущего "великого пути". Медитация, отвлечённая магия, штудии древних авторов... Теперь-то я понимаю, чего они хотели. Вырваться из Мельина, уйти тропами в иные миры...

- Какие миры?

- Видишь ли... - Сеамни замялась, - с давным-давно забытых лет среди Бессмертных живёт предание об Эльфийских мирах, мирах, где нет никого, кроме Перворождённых, где они владеют всем и могут жить в соответствии со своими желаниями, не отвлекаясь ни на что, ни на какие тревоги иного рода...

- Тоска, наверное, смертная, - пожал плечами Император.

- Верно. Дану тоже так считали. И ушли. И заняли все земли...

- Да-да, от Берега Черепов до Хребта Скелетов. Создали свою собственную Империю...

- У нас никогда не было Империй! Мы жили в народоправстве! возмутилась Сеамни.

- Да я просто тебя дразню, - Император с шутливо-виноватым видом развёл руками. - Нет, серьёзно, очень хорошо понимаю предков Дану. А уж что делать в мирах, населённых одними бессмертными и прекрасными эльфами, придумать не могу тем более.

- Я тоже, - призналась Сеамни.

Видящая Дану гибко потянулась, вставая с ложа одним слитным мягким движением - способность, всегда завораживавшая Императора. Сколько раз он это видел - а дыхание по-прежнему пресекается и сердце начинает колотиться. И далеко-далеко уходит неизбывный, неизменный вопрос - а что мы станем делать, когда я состарюсь, а она, Сеамни Оэктаканн, останется для людских глаз такой же молодой и прекрасной, как и сейчас?

Дану, в отличие от истинных эльфов, старились, хотя и очень, очень медленно. И хотя Главным Даром Перворождённых они были наделены в той же степени - то есть Время не имело над ними власти, - Дану болели и погибали не только в бою. А чтобы избавиться от хворей и недугов, чтобы они не подступали даже близко, и требовалась, по словам Сеамни, та самая изощрённая, замкнутая магия истинных эльфов. Дану предпочли жизнь без чародейской защиты. Пошли в мир, чтобы терзаться и ликовать, побеждать и проигрывать; равно как и убивать. И - умирать.