Роберт Хайнлайн - Не убоюсь я зла

— А ночью? Когда я была мальчиком, давным-давно, в июле и августе там, где мы жили, становилось очень жарко — нельзя было босиком пройти по тротуару. Дома было душно как в печке, даже ночью, вентиляции не было. Электрические вентиляторы были в те времена роскошью, их почти ни у кого не было. По ночам, когда я не мог спать из-за жары, я тихонько выходил из дома через черный ход так, чтобы родители ничего не услышали, и гулял голышом в темноте. Мои ноги ступали по прохладной траве, и бархат ночного ветерка ласкал мне кожу. Божественно!

— Звучит здорово. Но я не хотела бы, чтобы на меня кто-нибудь напал.

— Тогда еще все это было безопасно. И никто не боялся гулять по ночам. Я стал опасаться выходить ночью на улицу, когда был уже в пожилом возрасте. — Они зашли в спальню Джоанны. — Поцелуйте меня на ночь, Вини, и идите развлекать своего кавалера. Можете не вставать рано. Я буду спать допоздна.

— Мой кавалер придет только после полуночи. Разве вы не расскажите мне, что сегодня случилось?

— Конечно, расскажу, дорогая. Я думала, что вы спешите. Пойдемте примем ванну.

— Если вы хотите. Я уже мылась после ужина.

— К тому же вы накрашены для свидания. Я купалась утром, но мне кажется, что с тех пор прошла целая неделя. Понюхайте-ка меня. Правда, я ужасно пахну?

— Вы хорошо пахнете, сладкая.

— Тогда я просто почищу зубы и сполосну подмышки. Я так хочу спать…

— Но вы еще не ужинали.

— Я не голодна. Просто счастлива. В холодильнике есть молоко? Молоко или кефир, больше я ничего не хочу. Если хотите, налейте стакан для себя и ложитесь рядом, пожуем крекеры и поболтаем. О том, чем я не могу поделиться с Джейком теперь, когда я девушка, а не старый ворчливый Иоганн.

— Джоанна, я не верю, что вы когда-то были сварливой.

— Была, дорогая моя. У меня все болело, я постоянно был в депрессии. С Джоанной Юнис такого не бывает, ее желудок работает как часы. Принесите сюда два стакана молока и пачку крекеров, а я пока приму подобие ванны. Вниз спускаться не надо, хотя там в буфете могут быть ванильные вафли.

Вскоре они сидели в постели, жевали крекеры, а Джоанна Юнис сообщала несколько отредактированную хронику дня:

— Мы пошли в апартаменты судьи Мака, а машину послали вперед, так как милый судья и слышать ничего не хотел о том, чтобы я ехала по улице, даже когда инсценированный штурм закончился. Потом мы пересели с вертолета на машину в одном владении и приехали домой.

(— Боитесь смутить ее невинность, близняшка?

— Вовсе нет. Защищаю репутацию Джейка.)

— Но самое интересное было, когда я сняла накидку и позволила им взглянуть на «акапулько», в который вы меня одели. У них чуть крыша не съехала.

— Какая крыша?

— Это старый сленг. Они опустили одно крыло и бегали по кругу, словно кочет, который собирается подмять незнакомую курочку.

— Это было не из-за наряда, а из-за вас.

— И то и другое. У Юнис Бранки превосходное тело, и я делаю все, что в моих силах, чтобы не ударить в грязь лицом. С вашей помощью. Как бы то ни было, они оба поцеловали меня. Это было ближе всего к половому акту из того, что я до сих пор испытывала.

— Их поцелуи были лучше, чем у доктора Гарсиа?

— Я не думаю, что доктор Гарсиа продемонстрировал все, на что способен. Наверное, он несколько тормозил от удивления и из-за присутствия рыжеволосой медсестры, чье имя я могла бы назвать. Но те двое не тормозили. К тому же они пропустили по паре рюмок, и поэтому каждый из кожи вон лез, чтобы сделать это лучше, чем другой. О, Вини, я не преувеличиваю… если бы Джейка там не было, то они тут же растянули бы меня на коврике и устроили бы групповик.

— Хм… вы бы сопротивлялись?

(— Собираетесь сказать правду, потаскушка?

— А кто сделал из меня потаскушку? И почему бы не сказать ей, Юнис?

— Валяйте. Тогда, возможно, она вас сама изнасилует.

— О, дорогая, она лишь хочет убить время до свидания.

— Не говорите потом, что я вас не предупреждала.)

— Вини, будь я настоящей леди, я бы пришла в ужас от одной мысли об этом. Но я не буду притворяться со своей подружкой. Я не очень-то хорошо знаю, как быть женщиной, но, вероятно, во мне очень сильные инстинкты. Положив руку на сердце, скажу: если бы один из них меня легонько подтолкнул, я бы повалилась на коврик, раздвинула бы ноги и закрыла глаза. Групповик? В тот момент я была готова принять целый полк.

— Со мной такое однажды было, — задумчиво произнесла Винифред.

— Целый полк?

— Нет, групповик.

— Хорошо, давай стряхнем крошки с постели, убавим свет, прижмемся друг к другу, и ты расскажешь об этом своей старшей сестре. Они с тобой грубо обошлись?

— В общем-то, нет. О, дорогая, я уже краснею. Давай выключим верхнее освещение, и я расскажу тебе на ушко.

— Так лучше?

— Да.

— Теперь рассказывай своей мамочке.

— Это было вечером, когда мы отмечали окончание учебы. Я не была девственницей… и не думаю, что в моем классе еще оставались девственницы. Но это было со мной в первый раз. Ребята из общежития устроили для нас вечеринку. Это было здорово, и я ожидала, что достанусь кому-нибудь из них. Ребята из общежития были распущенные, и девочки не встречались с ними просто так, если не собирались с ними в постель. На вечеринке было море шампанского и никакой еды. Джоанна, я до этого никогда не пробовала шампанского.

— Ого! Я могу сама тебе рассказать, чем все это кончилось.

— Ну… шампанское вроде бы не крепкое. Я выпила довольно много. Затем я оказалась в постели, и все это началось. Я не была удивлена и старалась помогать, но перед глазами у меня все плыло. Я заметила, что он был вовсе не темноволосым, как мне показалось вначале, а рыжим, как я. Затем я увидела, что он все-таки темноволосый и с усами. А когда я заметила, что он почти лысый, я поняла, что происходит что-то странное. Джоанна, на вечеринке было семь парней. Я думаю, что они все меня поимели за ночь, но я не знаю, по-скольку раз. Я поняла, что происходит, когда вместо густой кучерявой шевелюры, увидела почти лысую голову. Но я не пыталась это остановить. Хм… Я не хотела, чтобы это прекратилось. Я нимфоманка, да?

— Я не знаю, дорогая, но я чувствовала себя именно так сегодня днем. Хотела, чтобы это наконец случилось; хотела, чтобы это не прекращалось… хотя я даже не знаю, что это за ощущение. Рассказывай дальше.

— Да, это действительно имело продолжение. Ночью я проснулась, пошла в ванную комнату и, посмотрев в зеркало, увидела, что на мне ничего нет. Я не помнила, как я разделась, но мне было безразлично. Я снова пошла спать и почувствовала себя одиноко; вечеринка, похоже, уже закончилась. Но оказалось, что нет. В комнату вошел мужчина, я сумела сфокусировать на нем взгляд и сказала: «О, Тед! Иди сюда». Он подошел, и больше я ничего толком не помню. Я проснулась около полудня с ужасной головной болью. Я кое-как села на кровати, в кресле поблизости лежала моя одежда, аккуратно сложенная, а на тумбочке стоял поднос с термосом кофе и датским печеньем, а рядом лежала записка: «Выпей это, прежде чем начнешь есть. Тебе это поможет. Чабби». Чабби — это тот, который был почти лысый.